Крид: Советник Соломона
Шрифт:
— Гондэр не может быть только христианским городом, — добавил он, делая шаг вперед. — Он должен быть городом для всех, кто хочет жить в мире.
— В моих землях найдётся место даже «демону», если он будет жить по законам! — с нотками призрения произнёс он.
Мы стояли у подножия дерева, которое, как казалось, хранило тайны Гондэра на протяжении веков. Солнце только что вышло из-за горизонта, окрашивая небо в розовые и оранжевые тона. Воздух был насыщен ароматом смолы и влаги.
— Куда нам, «демонам», до столь светлейшего царства, как у вас… — с сарказмом
— Не будь так циничен, — произнес он, и в его голосе мелькнула лёгкая грусть. — Ты видишь, как живут люди в моих землях? Они счастливы. У них есть дом, семья, работа. Они верят в Бога и живут по законам.
— А что сделаешь, если кто-то из твоих «счастливых» людей решит нарушить законы? — спрашиваю я и чувствую, как в моём голосе появляется ирония.
— Тогда он будет наказан, — отвечает он бесстрастно. — Но я уверен, что никому не придет в голову нарушать законы. — Ты не понимаешь, — произнес он наконец. — Ты не можешь понять, потому что ты не живешь в моих землях.
Он сделал шаг вперед, и я оказался один на один с деревом, чьи ветви тянулись к небу, словно руки, просящие защиты.
— Возможно, — отвечаю я спокойно, — но я уверен, что ты тоже не понимаешь меня.
Молча повернулся и ушел. В моем сердце было много вопросов. Прав ли был царь, говоря, что в его землях есть место даже для «демона»? И может ли мир быть совершенным, каким он его представлял? Как по мне, идеалистически глупо. Я задумчиво шел по узким улочкам Гондэра, и вокруг меня кипела жизнь. Горожане спешили по своим делам, торговцы предлагали свои товары, дети играли в пыли. И в этой жизни было так много несоответствий, так много контрастов. И я понимал, что ответы на мои вопросы надо искать не в царстве идеального порядка, а в этом хаосе, в этом несовершенстве, в этой жизни.
В конце концов именно Зара «подчинил» меня, и это сложно назвать чем-то хорошим. В Сомали остался Мухаммед, взявший на себя роль наместника, поскольку все знали его как моего «верного» человека, то проблем не возникло. Ибо Малик столь удачно куда-то уехал.
Сердце города билось в ритме размеренного шума. Я, угрюмый и задумчивый, бродил по его улицам, как призрак, отчужденный от жизненного кипения. Аромат свежего хлеба, вырывавшийся из пекарен, резко контрастировал с моим внутренним холодом. Кофе, густой и ароматный, как дым от костра, манил своим теплом, но я проходил мимо, не останавливаясь.
Бакалейные лавки, переполненные яркими фруктами и овощами, как будто хотели привлечь меня своим изобилием, но я не видел их красоты. Лишь небольшой фонтан, стоявший в углу площади, словно мираж в песках, привлек мое внимание. Его хрустальные струи, падающие в небольшой бассейн, создавали иллюзию покоя, который мне был недоступен.
Я устроился под сенью ратуши, ее монументальные стены казались незыблемыми, словно символ вечности. Откинулся на холодный камень, закрыв глаза. Мысли путались, как нити в клубок. И размышлял о своем бытии, но без всякой конкретики, как бесцельный бродяга, затерявшийся в тумане.
Вдали
Я встал, поправляя свою поношенную одежду, почти ставшую лохмотьями, и взгляд мой встретился с ее глазами. В них была такая глубина, такая непостижимая тайна, что на миг я забылся, как в зачарованном сне.
Зеленые глаза с кошачьим любопытством как будто просвечивали меня насквозь, изучая каждую черту моего лица, каждую морщинку на коже, каждую неровность на голом торсе, проглядывающем сквозь потрепанный камзол. В них было что-то непостижимое, не просто любопытство, а некая оценка, холодная и непримиримая.
Она стояла, словно выточенная из мрамора статуя, и я не мог отвести взгляд от ее безупречного профиля. Ее легкое платье, словно тень на снегу, лишь подчеркивало осиновую талию и хорошо очерченные формы. И плавно переливалось на ветру, как живая вода, и казалось, что она вот-вот взлетит, словно птица, унося с собой мои мысли.
Жгуче черные волосы, собранные в сложную прическу, свидетельствовали о неизменной красоте, о целой армии слуг, которые следили за ее идеальным образом. Я представил, как они с трепетом укладывают каждую прядь ее волос, как наносят на ее лицо тончайшие порошки, как подбирают драгоценности, чтобы подчеркнуть еще больше ее неземную красоту.
Точеные черты лица придавали ей сходство с царицей Савской, но сделали ее красивее. Вздёрнутый нос дополнял неземной профиль данной «богини». И глаза… Их блеск завораживал, или я это уже говорил?
А эбонитово черная кожа, словно поглощающая свет, стала финальным штрихом ее непостижимой красоты. Она была как ночь, полная загадок и величия, как тёмная звезда, способная озарить весь мир. И я, забывший о своих проблемах, о своей угрюмости, стоял перед ней, загипнотизированный, покоренный ее великолепием.
«Чёртова книга», — промелькнуло в голове. И вдруг все мои прежние запреты, угрюмость, отчужденность растаяли, словно дым. Я чувствовал прилив сил, желание жить, любить, испытывать чувства. И эта женщина, стоящая передо мной, вызывала во мне бурю эмоций, которые я так долго подавлял.
И от нее так приятно пахло! Сладкий, пряный аромат, смешанный с легким цветочным духами, завораживал и манил. Он проникал в глубину моей души, пробуждая забытые чувства. Я вздрогнул, откидывая от себя эти мысли, словно от яда. Это не могло быть правдой!
Собрав волю в кулак, я отступил на шаг, пытаясь уравновесить свои чувства. Я должен был сохранить хладнокровие, не поддаваться этому очарованию, как и раньше.
— Елена… — прозвучал ее голос, мягкий и мелодичный.
Я хмыкнул, отворачиваясь, и пошел дальше, попытавшись спрятать лишние эмоции за маской безразличия.