Крик дьявола

Смит Уилбур

43

— Давай! Давай! — Чарлз Литтл раздраженно хлопнул ладонью по мягкому подлокотнику кресла, наблюдая за «Орионом».

День и ночь он следил, как тот нагоняет «Блюхера», но происходило это настолько невыносимо медленно, что ему требовалось каждые тридцать минут убеждаться в этом при помощи своего дальномера.

«Орион» шел с неестественно задранным носом, и расходившиеся от его носа волны напоминали белые крылья чайки в лучах тропического солнца. Капитан Мэндерсон откачал все запасы пресной воды из носовых

баков, расстрелял половину снарядов и сбросил около половины топлива из носовых магазинных отсеков и емкостей. Всем членам команды, чье присутствие в носовой части судна не являлось необходимостью, было приказано оставаться на открытой палубе кормовой части — все усилия были направлены на то, чтобы, приподняв «Ориону» нос, выжать из крейсера хотя бы еще один дюйм скорости.

И вот для него наступал самый опасный момент — крейсер попадал в зону досягаемости грозных девятидюймовых орудий «Блюхера», тогда как сам мог рассчитывать на боевую мощь своих шестидюймовых лишь через час, учитывая разницу в скорости. В течение этого времени он будет находиться под прицелом кормовых орудийных башен «Блюхера», не имея возможности вести ответный огонь.

Чарлзу было удручающе наблюдать за таким преследованием: ему уже неоднократно велели сбавлять обороты. Имеющийся у него запас скорости позволял нагнать «Блюхера» за пятьдесят минут полного хода — разумеется, если бы тот прежде не превратил его в пылающий остров.

Три судна продолжали гонку к вечно удалявшейся линии горизонта на север. Вытянутые силуэты двух крейсеров, находились на одной прямой как стрела линии, мощные колонны дыма, словно вырастая из тройных труб, двумя тучами нависали над сверкающей гладью океана, медленно рассеиваясь от дуновения восточного бриза. Точно жук-плавунец, сбоку от «Блюхера», но держась на почтительном десятикилометровом расстоянии от его «когтей», скользил крохотный «Бладхаунд».

— Следует учитывать, что «Блюхер» может сейчас в любой момент открыть огонь, сэр, — заметил лейтенант-штурман, выпрямляясь над секстаном, с помощью которого измерял образовавшийся между двумя крейсерами угол.

Чарлз кивнул:

— Да, фон Кляйне не упустит возможности пару раз испытать удачу даже с такого расстояния.

— Это совсем небезопасное зрелище.

— Придется, стиснув зубы и скрестив пальцы, надеяться, что старичок «Орион» сможет… — Резко замолчав, Чарлз вдруг чуть не подпрыгнул в кресле. — Стойте! «Блюхер» что-то затевает!

В течение нескольких секунд силуэт германского крейсера резко изменился. Расстояние между трубами увеличилось, и Чарлзу стали видны зловещие горбы его орудийных башен.

— Клянусь Богом, он разворачивается! Этот мерзавец приводит все свои орудия в боевую готовность!

Лейтенант Киллер внимательно смотрел на лицо капитана. Во сне этот человек казался безмятежным. Он напомнил Киллеру картину, виденную им в Нюрнбергском соборе, — портрет святого Луки кисти Хольбейна: те же правильные черты лица и золотистая борода с усами, окаймлявшими чувственные губы. Отбросив праздные мысли, он наклонился и осторожно тронул фон Кляйне за плечо:

— Капитан. Капитан.

Фон Кляйне открыл глаза — они были еще сонными.

— В чем дело, Киллер? — хрипло спросил он.

— Командующий артиллерией докладывает, что через пятнадцать минут противник окажется в зоне досягаемости.

Развернувшись в кресле, фон Кляйне быстрым взглядом окинул корабль. Наверху из всех труб валил дым — каждая труба, будто жерло вулкана, извергала потоки искр и волны жара. Краска на металле труб пошла пузырями, и даже на солнце было видно, как сами они раскалились докрасна. «Блюхер» шел на пределе своих возможностей, намного превышая регламентированные параметры, установленные его создателями. Одному Богу было известно, какой вред причиняло ему это неослабевающее напряжение, и фон Кляйне поморщился от ощущаемой под ногами вибрации.

Он бросил взгляд за корму. На горизонте, задрав нос, его преследовал британский крейсер. Преимущество в скорости казалось минимальным, но по огневой мощи превосходство «Блюхера» было несомненным.

На мгновение он задумался о дерзости нации, которая словно нарочно подвергала своих людей таким нерациональным испытаниям — выставлять терьеров против волкодавов. Потом он просто улыбнулся: чтобы понять англичан, надо быть либо англичанином, либо сумасшедшим.

Он бросил взгляд на правый борт — по флангу шел британский эсминец. Большого вреда он оттуда не причинит.

— Ну что ж, Киллер. — Фон Кляйне поднялся.

— Мостик — машинному отделению, — раздалось из переговорной трубы.

— Машинное отделение — мостик, — повернувшись, отозвался Киллер.

— Ведущий подшипник левого двигателя раскалился докрасна. Необходимо остановить левый двигатель!

Сообщение показалось фон Кляйне ведром ледяной воды, вылитым ему на спину. Он подскочил к переговорной трубе.

— Говорит капитан. Мне необходим «полный ход» еще в течение часа!

— Невозможно, господин капитан. Еще минут пятнадцать — и ведущий вал может заклинить. И что тогда произойдет — одному Богу известно.

Секунд пять фон Кляйне молча стоял, склонившись к переговорной трубе. Его мозг напряженно работал. На одном двигателе «Блюхер» потеряет в скорости десять узлов. Противник получит возможность быстро маневрировать вокруг него — можно продержаться до темноты, а потом… Надо немедленно атаковать — развернуться и навязать им бой, используя всю свою огневую мощь.

— Пока есть возможность — идем полным ходом, — отрезал он и повернулся к трубке командующего бортовой артиллерией. — Говорит капитан. Разворачиваюсь с намерением держать противника по правому борту в течение пятнадцати минут. Затем я вынужден сбавить скорость. Открывайте огонь по достижении боевой готовности. — Закрыв переговорную трубу, он повернулся к своему старшине-сигнальщику. — Поднимайте боевой флаг!

Говорил он негромко и без пафоса, но его голубые глаза засверкали, точно сапфиры.