Крик дьявола
Шрифт:
— Когда сможете начать?
— Хоть сейчас, господин капитан.
— Тогда начинайте, — сказал фон Кляйне.
Лохткампер осушил рюмку и, чмокнув губами, поднялся.
— Великолепный коньяк, господин капитан, — поблагодарил он и неуклюже удалился.
52
Глядя, задрав голову, на большой военный корабль, Герман Фляйшер созерцал его боевые повреждения с праздным любопытством несведущего сухопутного человека. Он оглядел зияющие раны, нанесенные снарядами «Ориона», черную порчу, оставленную бушевавшими пожарами, похожие на сыпь участки надпалубных надстроек, густо изрешеченные
— Боже праведный, ну и всыпали вам! — Фляйшер произнес это с явным оттенком садистского наслаждения.
Киллер оставил его замечание без внимания. Он руководил действиями местного рулевого, направляя катер к спускавшемуся по борту «Блюхера» трапу. Даже присутствие этого потного деревенского быдла — Фляйшера — не могло омрачить радостного момента возвращения домой. Для Эрнста Киллера «Блюхер» был домом в глубоком понимании этого слова: здесь находилось все, чем он в жизни дорожил, включая человека, к которому он испытывал чувства, по силе превосходившие сыновний долг перед отцом. Он всегда с радостью предвкушал улыбку фон Кляйне и ожидаемые из его уст похвалы за отличное выполнение очередного поручения.
— А, Киллер! — Фон Кляйне поднялся из-за стола навстречу лейтенанту. — Уже вернулись?! Удалось отыскать Фляйшера?
— Ждет за дверью, господин капитан.
— Отлично. Давайте его сюда.
На мгновение замешкавшись в дверях, Герман Фляйшер оценивающе зыркнул по сторонам. Его ум автоматически конвертировал обстановку каюты в рейхсмарки: ковры тегеранского шелка, голубого с красным и золотом, кресла обиты темной кожей с пуговицами, вся мебель основательная, как и обшивка стен — красного дерева с полировкой. Светильники были выполнены из желтой меди, сверкающий блеск хрустальных бокалов в баре дополняла батарея бутылок, украшенных этикетками с громкими именами виноделов Шампани, Эльзаса и Рейна. На стене напротив стола висела написанная маслом картина с изображением двух красивых с золотисто-белокурыми волосами женщин — определенно мать и дочь. Иллюминаторы были зашторены темно-зеленым бархатом с золотыми шнурами и кистями.
Фляйшер сделал вывод, что граф был человеком богатым. И его должное уважение к богатству немедленно проявилось в том, как он, подтянувшись, шагнул вперед и, чуть ли не щелкнув каблуками, поклонился, наморщив свой выпирающий живот.
— Капитан. Я прибыл, как только получил ваше сообщение.
— Весьма благодарен, комиссар! — отвечая на приветствие, воскликнул фон Кляйне. — Что-нибудь прохладительное?
— Пожалуй, бокал пива и… — Фляйшер слегка замялся: он не сомневался, что где-то в закромах «Блюхера» имеется сокровищница с деликатесами, — что-нибудь перекусить — с полудня ничего не ел.
С тех пор до настоящего момента прошло всего два часа, и для фон Кляйне не было ничего необычного в таком перерыве между едой, тем не менее он передал эту просьбу своему стюарду, открывая тем временем для гостя пиво.
— Следует поздравить вас с победой над двумя английскими кораблями, капитан. Великолепно, просто потрясающе!
Развалившись в кожаном кресле, Фляйшер вытирал потное лицо и шею. Киллер криво усмехнулся, услышав, как тот по-новому запел.
— Победа, доставшаяся слишком дорогой ценой, — пробормотал фон Кляйне, предлагая Фляйшеру бокал. — И теперь мне нужна ваша помощь.
— Разумеется! Все, что попросите.
Фон Кляйне сел за стол и достал свои записи, затем вынул из желтоватого кожаного футляра очки в золотой оправе и водрузил их на нос.
— Комиссар… — начал было он, но тут же заметил, что Фляйшер перестал его слышать: вслед за деликатным стуком появился стюард с большим, щедро сервированным подносом и поместил угощение на стоявший возле Фляйшера столик.
— Пресвятая Богородица! — прошептал Герман, его глаза заблестели, на верхней губе от перевозбуждения вновь выступил пот. — Копченый лосось!
Ни фон Кляйне, ни Киллер еще не имели удовольствия видеть Германа за едой. И вот теперь они с замиранием сердца наблюдали за этой картиной. Перед ними вкушал пищу специалист-профессионал, работавший умело и с полной отдачей. Спустя какое-то время фон Кляйне покашливанием и шуршанием своих записей вновь попытался привлечь внимание Германа, однако комиссарово посапывание и тихое сладострастное постанывание не прерывались. Приподняв золотистую бровь, фон Кляйне взглянул на лейтенанта — Киллер смущенно улыбнулся в ответ. Это смахивало на подглядывание за человеком во время оргазма. Момент казался столь интимным, что фон Кляйне был вынужден зажечь сигару и перевести взгляд на портрет супруги с дочерью.
Порывистый вздох свидетельствовал о том, что достигнута кульминация, и фон Кляйне вновь взглянул на Германа. Тот сидел, откинувшись на спинку кресла, с мечтательно-умиротворенной улыбкой на пухлом румяном лице. Блюдо опустело, и с томной грустью человека, вспомнившего о потерянной любви, Фляйшер, ловко подцепив пальцем последний розовый кусочек рыбы, поднес его ко рту.
— Лучшей лососины я в жизни не пробовал.
— Рад, что вам так понравилось. — В тоне фон Кляйне послышалось презрение. Ему было довольно противно наблюдать эту сцену.
— Простите, нельзя ли еще бокал пива, капитан?
Кивком фон Кляйне велел Киллеру наполнить бокал Фляйшера.
— Комиссар, мне необходимо восемьсот квадратных футов полуторадюймовой листовой стали. И мне это нужно в течение шести недель, — сказал фон Кляйне.
Герман Фляйшер залился смехом, как обычно смеются над детскими сказками о феях и ведьмах. Однако, встретившись глазами с фон Кляйне, тут же замолчал.
— В гавани Дар-эс-Салама, блокированной англичанами, стоит пароход «Рейнландер», — спокойно и отчетливо продолжал фон Кляйне. — Вам следует отправиться туда как можно быстрее. С вами пойдет один из моих инженеров. Он будет руководить выводом судна на пологий берег и демонтажом его корпуса. А вы организуете переброску стальной обшивки сюда ко мне.
— Но Дар-эс-Салам в сотне километров отсюда, — ужаснулся Фляйшер.
— В семидесяти пяти, согласно картам, — поправил его фон Кляйне.
— Но это же тонны веса! — возопил комиссар.
— В Германской Восточной Африке — сотни тысяч туземцев, и я абсолютно уверен, что вам удастся убедить их поработать грузчиками.
— Да, но дорога… и, кроме всего прочего, здесь — к северу отсюда — орудуют вражеские партизаны. А верховодят ими те самые бандиты с дау, которым вы позволили уцелеть тогда в океане неподалеку от этой самой реки. — От волнения Фляйшер вскочил с кресла и, обвиняя фон Кляйне, тыкал в его сторону пухлым пальцем. — Да, да — вы дали им уйти, а теперь они бесчинствуют по всей провинции. И если я поведу тяжело груженный медленный караван из Дар-эс-Салама, они наверняка прознают об этом, не успеем мы преодолеть и пяти километров. Это — безумие, и я не пойду на такое!