Крик прошлого

Эриа Мэри

доктора Оливера. У нее был до жути писклявый голос.

– На этот раз мы примем более радикальные меры предосторожности, - проговорил доктор

своим жизнерадостным голосом садиста.
– К тому же, то, что показала нам Каталина Ботрайт, лишь доказывает правильность наших теорий на ее счет. Хотя, пожалуй, она открыла нам

нечто большее. Нечто, на что мы даже не рассчитывали.

Теории на мой счет? Нечто большее? На что они рассчитывали? Какого черта здесь

происходит?

–

Думаю, если исследования будут идти тем же ходом, что и сейчас, то уже через неделю мы

сможем перейти к главной цели, - проговорил удаляющийся голос доктора Оливера.
– Это

станет самым большим открытием человечества.

Голос доктора Оливера затих в коридоре. Еще какое-то время я сидела в шкафу, пытаясь

осмыслить услышанное, а затем стала осторожно выбираться. В палате не было никого, кроме бедняги, над которым эти изверги ставили какой-то эксперимент. Они делали это, чтобы в чем-то убедиться, а затем заняться мной. Чем больше я думала о словах доктора

Оливера, тем меньше понимала их смысл. Что я могла показать им? Когда? И что случится

через неделю?

Я тихо подкралась к высокой кушетке, на которой лежал кто-то из больных. Даже скудное

освещение не могло помешать мне разглядеть лежащего. Темные волосы прилипали ко лбу и

щекам, челюсть была сжата, а на лице застыла гримаса боли. Его руки были надежно

прикованы к койке. Я заметила, как напряжено его тело. Как играют мышцы под серой

рубашкой.

Джеймс будто бился в агонии, но одновременно не мог пошевелиться.

Ужас ударил меня с силой мчащего на полной скорости паровоза. В правую руку Джеймса

была воткнута игла от капельницы, и какой-то непонятный раствор вливался в его вены. Я не

была врачом и мало что знала о медицине, но понимала, что эта дрянь - источник боли парня.

И именно эту дрянь будут вкалывать мне, если поймут, что она каким-то образом действует

на Джеймса.

– Тали, - шепотом произнес чей-то голос.

Я подпрыгнула на месте и резко обернулась, готовая увидеть в дверях процедурной кого-то

из санитаров или же самого доктора Оливера. Но дверь была по-прежнему закрытой. Может, показалось?

Что-то горячее коснулось моей ладони, и я взглянула на нее. Правая рука Джеймса слабо

ухватилась за мои пальцы. Длинные пальцы, которые еще этим утром играли одну из самых

красивых мелодий, которую я когда-либо слышала, сейчас дрожали от напряжения. Я

взглянула на измученного парня и наткнулась на проницательный взгляд серо-голубых глаз.

Он ничего не говорил. Просто смотрел на меня. А я не знала, что должна сделать. Я

чувствовала, что у него жар. Видела, как пересохли и потрескались

его губы, а глаза сияют

так, словно он был в лихорадке. Что эти сволочи сделали с ним?

Мне стало страшно. Не только за себя, но и за Джеймса. Он был странным, довольно

мрачным и пугающим, но я все равно не хотела, чтобы он страдал. И дело было не в

странной особенности, которая притягивала меня к нему, а в банальном сочувствии.

Я должна была помочь ему.

Осторожно взяв ладонь Джеймса, которая удерживала меня, я положила ее обратно на

кушетку. Обойдя парня, я остановилась с другой стороны, чувствуя на себе его пристальный

взгляд. Действуя с огромной осторожностью, я вытащила из его вены иглу. Он вздрогнул, но

не издал ни звука. Теперь непонятная прозрачная жидкость капала на пол. Окно, в котором

теперь уже свободно трепался кусок пленки, было всего в шаге от меня, и тогда я просто

выкинула конец капельницы. Теперь отрава стекала туда, где не оставалось следов.

Не оглядываясь, я прошла вдоль процедурной и схватила металлическую кружку, стоящую на

столе в углу. Набрав в нее прохладной воды, я снова вернулась к Джеймсу. Его взгляд по-

прежнему мог прожечь во мне дыру, но сейчас в нем была тень недоверия.

– Это вода, - тихо прошептала я, подходя еще ближе и глядя Джеймсу прямо в глаза. Мои

руки слегка дрожали.
– Ты ведь хочешь пить?

Джеймс едва заметно кивнул и перевел взгляд на кружку. Мои пальцы запутались в темных

прядях мягких волос, когда я приподнимала его голову и помогала Джеймсу выпить воды. Он

делал жадные глотки и быстро осушил кружку. Похоже, вода помогла ему совсем немного

расслабиться, и боль, вызванная непонятным препаратом, отступила.

– Спасибо, воробушек, - сонно проговорил Джеймс. Его голос был сиплым и глухим.

– Почему воробушек? – наверное, это был самый глупый вопрос в данной ситуации.

Джеймс боролся с надвигающимся на него сном и все еще пытался следить за мной своим

пристальным взглядом. Но его тело было истощено, и я знала, что он вот-вот отключится.

– Потому что ты, как воробушек, - проговорил парень, и на его губах мелькнула слабая

улыбка.
– Маленькая, но очень живучая.

Его веки затрепетали, а затем закрылись. Я не знала, что сказать, да и в словах уже не было

никакого смысла. Джеймс погрузился в сон, и на этот раз его тело расслабилось, а лицо не

казалось таким суровым. Какой-то отголосок вины кольнул меня в груди, но я попыталась

избавиться от этого чувства. Не вышло. Мысль о том, что Джеймс оказался подопытным из-