Криппен
Шрифт:
— Мне кажется, я должна перед тобой извиниться, — сказала Виктория, и от этого слова ее чуть не вырвало.
— Извиниться? За что?
— За назойливую попытку соблазнить тебя недавно в вашей каюте. Сама не знаю, что на меня нашло.
— Право же, Виктория, забудь об этом.
— Понимаешь, я думала, ты разыгрываешь из себя недотрогу.
— Вовсе нет.
— Я очень часто встречалась с подобной тактикой.
— Конечно.
— И дело в том, что я не привыкла к отказам.
Эдмунд оглянулся на нее. В лунном свете ее тусклая красота казалась гораздо более уязвимой,
— Я даже предположить не мог, — сказал он. — Ты такая красивая — как тебе можно отказать?
— И все же ты отказал.
Он вздохнул:
— Если ты не привыкла к отказам, тогда поверь мне: я еще менее привык к тому, чтобы красивые девушки бросались мне на шею.
— А вот в это мне верится с трудом, — со смехом сказала она.
— Но это так.
— Ты себя недооцениваешь, Эдмунд. Меня притянуло к тебе с первой же минуты.
— Правда? — Это поразило его, но в то же время заинтриговало. — А можно спросить, почему?
— Напрашиваемся на комплимент?
— Нет, — взволнованно ответил он. — Просто я хотел сказать…
— Ничего страшного. Я всего лишь тебя дразню. Но если уж ты спросил — у тебя очень нежный взгляд, которого нет у большинства мальчишек. Такая мягкая кожа, а контур фигуры… послушай, — сказала она, покраснев в темноте и сама удивляясь, как хорошо ей удается играть свою роль. — Я говорю как героиня любовного романа.
— Ты удивляешь меня, — промолвил он. — И меня удивляет эта лесть.
— У тебя где-нибудь есть девушка?
— У меня? — переспросил он, покачав головой. — Нет.
— И все же, наверно, когда-то была. Не можешь же ты быть… Я хочу сказать, ты же, конечно, не… у тебя в жизни уже быладевушка.
— Я был влюблен, если ты это имеешь в виду, — признался он. — Один раз. Мне действительно повезло. Я встретил очень необычного человека. Он попал в беду. И терпел унижения от другого. Я помог этому человеку, потому что меня охватили чувства, которых я никогда раньше не испытывал. Я даже не представлял себе, что можно совершить во имя любви.
— И что с ней случилось? — спросила Виктория. — Умерла или еще что-нибудь?
— Нет, — с улыбкой ответил он. — Ничего подобного. Скажем так: у нас большие надежды на будущее.
Виктория кивнула. Она по-прежнему стеснялась Эдмунда, но они сидели так близко, что ее плоть затрепетала.
— Это шампанское уже ударило мне в голову, — проговорил он, разливая по четвертому бокалу. — Скоро напьюсь.
— Еще полбутылки осталось, — с улыбкой сказала она, довольная тем, что ее план близок к осуществлению. Напоить его, чтобы затем соблазнить, — трюк, конечно, дешевый, но игра стоила свеч. По крайней мере, когда это произойдет, он больше не сможет относиться к ней столь же высокомерно.
Всего в нескольких футах от них Том Дюмарке с такой силой сжал кулаки, что ногти впились в ладони: потребовалось причинить себе физическую боль, чтобы не закричать от злости. Прислушиваясь к словам Эдмунда, он начинал все больше презирать своего соперника; бесполезная болтовня о красоте, любви и чувствахвызывала
— Кстати, о пароходе, — произнес Эдмунд: язык у него уже начинал заплетаться. — Он идет слишком медленно. Готов поспорить, лет через пятьдесят на корабли будут ставить более мощные двигатели и они смогут пересекать океан за пару часов.
— Ты действительно так думаешь?
— Конечно. Это неизбежно. Техника постоянно развивается. Если ты думаешь, что в конце двадцатого века трансатлантические пароходы будут ходить с такой же скоростью… тогда ты сумасшедшая, потому что это не так.
— Ты должен стать инженером, — пробормотала Виктория, сильнее прижимаясь к нему с отчаянным желанием провести кончиком пальца по его подбородку. — Или изобретателем.
— Возможно, — сказал он.
— Уверена, у тебя получится, — продолжала она, подбадривая его. — Ты такой волевой, просто бурлишь идеями. Представляю себе, как через несколько лет раскрою газету и узнаю, что ты сделал новое потрясающее открытие, которое всколыхнет весь мир. Я так бы гордилась тобой.
— Ты — мной?
— Конечно.
— Но почему? Ты же меня почти не знаешь.
— Я гордилась бы, что вообще была с тобой знакома, — сказала она, и эти слова ласкали ему слух, согревая и интригуя. — Я горжусь, что знакома с тобой сейчас.
Эдмунд медленно повернул голову и взглянул на свою соседку. Он немного опьянел и почувствовал, что тело перестает его слушаться. Он очень давно так много не пил и теперь боялся потерять контроль. Эдмунд пристально посмотрел Виктории в глаза и поразился: как она могла казаться ему надоедливой? Она разговаривала с ним так нежно, с такой заботой: его почти никто так не поддерживал, даже Хоули.
— Ты такая добрая, Виктория, — прошептал Эдмунд, но она шикнула на него, приставив палец к его губам и на минуту их там задержав. От прикосновения к этим пухлым алым губам по всему ее телу пробежала волна желания, и девушка с трудом удержалась от того, чтобы его не обнять. Но пока что Виктория успешно осуществляла свой план, и ей не хотелось под конец все испортить.
— Больше ничего не говори, Эдмунд, — прошептала она, убрав палец и так близко придвинув свое лицо к юноше, что ему ничего не оставалось, кроме как наклониться и поцеловать ее. Их губы соединились, и Эдмунд закрыл глаза, на миг забывшись. В его крови струилось шампанское, волнуя нервы и пробуждая чувства: они продолжали целоваться, все шире открывая рты и сплетаясь языками.