Криптономикон
Шрифт:
Шафто идет по палубе с охапкой лыж, и тут что-то возникает в тумане. Шафто, само собой, пригибается. Его так часто обстреливали с воздуха, что пригибается он резко, роняет лыжи на палубу и чуть не падает вместе с ними. Тем не менее он все же удерживает равновесие и вглядывается в туман. Что-то прямо впереди, выше мостика и (в отличие от «зеро» и «мессеров») не пикирует стремительно, а просто висит на месте. Как облако в небе. Как будто туман сгустился в комок наподобие маминого картофельного пюре. Комок постепенно светлеет,
Эй, минуточку! Он смотрит на зеленый склон с заснеженным полем посередине.
— Ложись! — орет он и бросается на палубу.
Он надеется на мягкое соприкосновение с земной корой, как на моторке: подходишь к пляжу, в последнюю минуту глушишь мотор, вытаскиваешь его из воды и плавно въезжаешь на песчаную подушку.
Как бы не так! Говновоз куда быстроходнее обычной рыбачьей моторки и не въезжает на песок, а с размаху впечатывается в гранитную скалу. Слышится классный грохот, нос задирается кверху, и Шафто со страшной скоростью скользит на животе по обледеневшей палубе.
Он боится, что соскользнет в море, но успевает дотянуться до якорной цепи, которая вполне эффективно гасит его скорость. Под палубой примерно десять тысяч больших и мелких предметов тоже находят себя различные стопоры.
Наступает короткая и почти мирная интерлюдия чуть ли не полной тишины. Затем слышатся возмущенные крики исключительно малочисленной команды: «ОСТАВИТЬ ГОВНОСУДНО! ОСТАВИТЬ ГОВНОСУДНО!»
Бойцы подразделения 2702 бегут к шлюпкам. Шафто знает, что они справятся без него, поэтому идет в рубку искать прибабахнутых, с которыми не соскучишься: лейтенантов Роота и Монкберга, а также капрала Бенджамина.
Первым ему на глаза попадается обмякший капитан, который наливает себе виски. В лице ни кровинки. Бедолагу сдернули с привычного рейса и велели вмазаться в скалу. Он до сих пор не очухался.
— Здорово у вас это получилось, сэр. Поздравляю, — говорит Шафто, не зная, что сказать, и поворачивается на голоса из сигнальной рубки.
Действующие лица: капрал Бенджамин с Книгой, похож на пастора, укоряющего нерадивых прихожан видом Библии, которую те не раскрывали давным-давно; лейтенант Монкберг, возлежит на стуле, раненая нога покоится на столе; лейтенант Роот латает ее.
— Мой долг… — начинает капрал Бенджамин.
Монкберг рявкает:
— Твой долг, капрал, исполнить мой приказ!
При столкновении все медицинские припасы лейтенанта Роота разлетелись по палубе. Шафто начинает собирать их и расставлять, особенно зорко высматривая закатившиеся пузырьки.
Бенджамина трясет от ярости. Он наугад открывает Книгу и поднимает ее над головой. Там строка за строкой, страница за страницей случайных букв.
— Это, — возглашает Бенджамин, — КОДЫ союзного ТОРГОВОГО ФЛОТА! Экземпляр ЭТОЙ КНИГИ находится на КАЖДОМ СУДНЕ КАЖДОГО КОНВОЯ в Северной Атлантике! С ее помощью корабли
— У меня приказ, — говорит лейтенант Монкберг.
Они продолжают в том же духе примерно минуту, пока Шафто ползает по полу в поисках рассыпанных медикаментов. Наконец он видит, что искал: пузырек закатился под шкаф, чудом не разбившись.
— Сержант Шафто! — Вопреки обыкновению у лейтенанта Роота почти командирский голос. Шафто машинально вытягивается по стойке «смирно».
— Сэр!
— У лейтенанта Монкберга скоро кончится наркоз, поэтому отыщите и принесите мне пузырек с морфием.
— Есть, сэр! — Шафто — морпех, а значит, исполняет приказ, даже когда тело требует не подчиниться. Тем не менее пальцы сводит так, что Рооту приходится силой вырывать пузырек.
Бенджамин и Монкберг схлестнулись насмерть и не замечают этой маленькой сценки.
— Лейтенант Роот! — Голос Бенджамина дрожит от волнения.
— Да, капрал, — рассеянно отвечает Роот.
— У меня есть основания полагать, что лейтенант Монкберг — немецкий шпион. Следует немедленно отстранить его от командования и арестовать!
— Сука! — орет Монкберг. Неудивительно: Бенджамин только что обвинил его в измене, за которую грозит расстрел. Однако нога в крепких руках Роота, не рыпнешься.
Роот абсолютно невозмутим. Кажется, ему даже по душе столь чудовищное обвинение. Гораздо интереснее поговорить на серьезную тему, чем придумывать, куда бы еще приставить слово «говно».
— Ты у меня под трибунал пойдешь, падла! — вопит Монкберг.
— Капрал Бенджамин, какие у вас основания для подозрений? — убаюкивающим голосом вопрошает Енох Роот.
— Лейтенант не позволяет мне исполнить долг и уничтожить кодовые книги! — Бенджамин совершенно вне себя.
— У меня четкий и определенный приказ полковника Чаттана! — апеллирует к Рооту Монкберг. Шафто изумлен. Монкберг явно считает Роота компетентным судьей. А может, он напуган и ищет союзника. Офицеры всегда стоят друг за дружку против нижних чинов.
— У вас есть письменный экземпляр приказа, с которым я мог бы ознакомиться? — спрашивает Роот.
— Не думаю, что нам стоит вести этот разговор здесь и сейчас. — Тон у Монкберга по-прежнему просительный.
— Как, по-вашему, быть? — Роот протягивает шелковую нить через обесчувствленную плоть Монкберга. — Мы на мели. Скоро здесь будут немцы. Мы либо оставляем книги, либо уничтожаем. Решать надо сейчас.
Монкберг оседает на стуле.
— Вы можете показать письменные приказы? — спрашивает Роот.
— Нет. Они были отданы устно, — отвечает Монкберг.
— И в них определенно упоминались кодовые книги?
— Да. — Монкберг словно дает показания в суде.
— И в приказах говорилось, что книги должны попасть к немцам?