Крисп Видесский
Шрифт:
– Отлично, – заметил Крисп. – В кои-то веки он пляшет под нашу дудку. – Больше всего он боялся, что Петроний попытается ударить по намеренно ослабленному центру императорской армии.
Теперь – как Крисп надеялся, – условия боя станет диктовать он.
Летели стрелы и боевые крики. Мятежники все еще выкликали имя Петрония; армия Автократора вместе с именем Криспа бросала врагам и другие: «Ризульф! Власий! Дардапер!» Кричали и другое:
«Прощение! Сдавшихся щадим!»
Первыми столкнулись фланги. Дуки сменились саблями и копьями.
Несмотря на прежние
– Что ж, ваше величество, – заметил Маммиан, когда Крисп пожаловался на это вслух, – с этим ничего не поделаешь. Разве вы не рады, что волнуетесь за верность чужих солдат, а не своих?
– Рад, конечно, – ответил Крисп. Всего лишь прошлой осенью он раздумывал, а поддержит ли его хоть один солдат. Всего лишь неделю назад он размышлял, а не рассыплется ли его армия в бою.
А теперь у Петрония, должно быть, посасывает под ложечкой от каждого резкого звука. Просто удивительно, что делает с людьми победа.
Бой продолжался. Благодаря Ризульфу армия Криспа превосходила противника числом. Перебежчиков император поставил не на самую важную позицию – они обороняли середину правого фланга. Он их присутствие освобождало других солдат. Край правого фланга Петрония зашатался под напором превосходящих сил, и конница Криспа обошла его с тыла.
Матежники отступали. Но этого было недостаточно для спасения; почуяв близкую победу, всадники Криспа вцепились в них, как волки в кусок свежего мяса. Сторонники Петрония сражались храбро; они бились, упрямо и отчаянно, еще с полчаса, дорого отдавая свои жизни ради спасения товарищей. Но есть предел тому, что могут вынести плоть и кровь. Один за другим мятежники бросали в пыль сабли и копья, поднимая руки в знак поражения.
Раз начавшись – как только люди Петрония увидали, что сдавшихся, как было обещано, не трогают, – волна капитуляции покатилась от фланга к центру строя. Фронт затрясся, как больной падучей хворью. Солдаты Криспа с радостными криками устремились вперед.
Армия Петрония распалась в один миг. Некоторые, поодиночке или сбившись в своры, бежали с поля боя. Большинство – порой целые отряды – бросали оружие и сдавались. Лишь около трех тысяч воинов, самых верных сторонников Петрония, не теряя строя, отступали к холмам, изрезавшим горизонт на северо-западе.
– За ними! – вскричал Крисп, в возбуждении молотя кулаком по плечу Маммиана. – Чтобы ни один не ушел!
– Слушаюсь, ваше величество! – Маммиан гаркнул гонцов, тыча пальцем в отступающие полки Петрония. Будучи выполнены, его приказы не оставили бы на свободе ни единого мятежника. Но погоня захлебнулась. Часть солдат Криспа все же отправилась за последними соратниками Петрония. Но многие были заняты, принимая сдачу противника, а, вернее, освобождая сдавшихся солдат от личного имущества. А остальные, не теряя времени, ринулись на лагерь Петрония, соблазнительно раскинувшийся перед ними, как нагая женщина с искусительной улыбкой на устах. Так и вышло, что остатки мятежного
Когда преследователи Петрония вернулись ни с чем, солнце уже клонилось к закату. Услыхав об их провале, Крисп только выругался.
– Богом благим и премудрым клянусь, в лед бы отправить мародеров! – рычал он.
– Тогда у вас осталось бы не больше солдат, чем у Петрония, заметил Саркис.
– Им надо было сначала за Петронием гнаться, а грабить потом, – ответил Крисп.
Саркис пожал плечами.
– Простой солдат на службе императора не разбогатеет. Ему повезет, если он не лишится последних грошей. Так что если подвернется случай стащить что-нибудь, он его не упустит.
– И подумайте, ваше величество, – примирительно проговорил Маммиан, – кто остался бы защитить вас, вздумай мятежники разом вспомнить свою верность?
– Надо было мне самому отправиться в погоню, – пробормотал Крисп, но дальше спорить не стал. Что сделано, то сделано, и, как не жалуйся, утерянной возможностью уже не воспользуешься. Но Крисп накрепко затвердил этот урок, чтобы никогда больше не повторять подобных ошибок.
– Как ни погляди, ваше величество, – напомнил Маммиан, – а мы сегодня победили. Множество пленных, лагерь Петрония взят…
– Спорить не стану, – согласился Крисп. Он, правда, надеялся выиграть не одно сражение, а всю войну, но, как он только что себе сказал, надо принимать то, что имеешь, а настроение его не настолько испортилось, чтобы забывать об этом. Он отстегнул от пояса оловянную флягу, поднял и отпил большой глоток терпкого вина, каким пробавлялась вся армия.
– За победу! – вскричал он.
Все, кто услыхал его, – то есть большая часть войска, обернулись на голос императора. Секундой позже лагерь охватило буйство.
– За победу! – орали солдаты. Одни, как Крисп, отмечали победу добрым глотком вина, другие пускались в пляс вокруг костров от радости или облегчения, что они еще живы.
А некоторые по своей жестокости принялись глумиться над пленными. Лишенные оружия, бывшие соратники Петрония не осмеливались дать отпор, и кое-кто из мерзавцев перешел от оскорбительных слов к делу. Криспу вовсе не хотелось выяснять, до чего может дойти их изобретательность со временем. Взявшись за меч, он двинулся к ближайшему подонку. Халогаи, не дожидаясь приказа, сомкнули кольцо вокруг императора.
– Да, твое величество, – заметил Нарвикка, – в тебе много от нашей крови. Ты похож на опьяненного гневом.
– Так и есть.
Крисп схватился за плечо пехотинца, который развлекался, приплясывая на пальцах пленника. Солдат развернулся, чтобы узнать, кто прервал его веселье, и проклятие замерло на его губах. Он рухнул ниц и затрясся от страха.
Крисп подождал, пока солдат зароется носом в пыль, и метко пнул его под ребра, едва не отбив себе пальцы, – пехотинец носил кольчугу. Судя по тому, как подонок пытался, не вставая, схватиться за бок, пинок оказался весьма чувствительным, несмотря на кожаную подбивку.