Крисп Видесский
Шрифт:
– Превосходно, – кивнул Трокунд.
Он выбрал кусочек, свернул в трубку примерно того же размера, что и письмо Ризульфа, сложил оба свитка вместе и вгляделся.
– Я использую закон подобия в двух аспектах, – пояснил он. – С одной стороны, пергамент подобен пергаменту, с другой – оба куска одинаково свернуты. Теперь чуть-чуть клея, чтобы свиток держался, – лентой, как вы знаете, я не могу воспользоваться, она не ляжет в нужное место.
Крисп понятия не имел, чем можно пользоваться, а чем нельзя, зато прекрасно помнил,
– По закону сродства, единожды соприкоснувшись, предметы остаются связаны навечно. Потому… – Он поднял письмо и медленно провел им над пустым свитком, произнося заклинание.
Внезапно печать исчезла с письма. Трокунд указал на новый свиток, носивший теперь весь воск до последнего пятнышка.
– Удалось! – воскликнул Крисп.
– Именно, – подтвердил Трокунд самодовольно. – Главным было удостовериться, что мой свиток не толще свернутого письма. Иначе воск мог потрескаться, пытаясь налезть на слишком широкий торец.
Он продолжал объяснять что-то, но Крисп не слушал. Император протянул руку, и Трокунд отдал письмо. Крисп стянул ленточку, развернул пергамент и прочел:
– «От Ризульфа пресвятому вселенскому патриарху Гнатию привет. Как я указывал в последнем письме, мне кажется очевидным, что Видессу было бы лучше находиться под управлением человека благородной крови, а не выскочки, пусть весьма энергичного…» – Он прервался. – Что он хочет сказать – «выскочка»?
– Человек, который сам пришел из деревни, вместо того чтобы позволить это сделать своему прапрадедушке, – пояснил Трокунд.
– А… – Крисп продолжил:
– «Без сомнения, вы, пресвятой отец, как потомок благороднейшего рода, не сочтете за труд изложить народу сей тезис, если в том появится нужда. А в условиях начатой Криспом опасной кампании этот момент может наступить в любое время». – Он снова замолк.
– Пока ничего противозаконного, – заметил Трокунд. – Может быть, он беспокоится насчет судьбы империи, если вы погибнете в бою.
– Да, но следующими пятью словами он обрекает себя на вечный лед, – ответил Крисп. – Вот: «Приход его можно даже ускорить».
– Да, это измена, – бесстрастно констатировал Трокунд. – Что вы станете делать?
Крисп размышлял над этим с той минуты, как услышал, что Ризульф переписывается с Гнатием.
– Во-первых, запечатай письмо наново, – распорядился он, возвращая пергамент Трокунду.
– Конечно, ваше величество. – Трокунд свернул письмо, снова завязал ленточкой, сделал короткий жест левой рукой и прошептал что-то. Ленточка чуть сдвинулась. – Я вернул ее в прежнее положение, ваше величество, – пояснил он, – чтобы воск лег на нее ровно.
Не ожидая кивка императора, чародей поставил свиток на торец. Ленточка не шевельнулась; видимо, чары удерживали ее на месте. Трокунд завел распевное заклинание, то же самое, каким снял печать
И снова Крисп не уловил момента перемещения. В одно мгновение печать находилась на пустом свитке, а в следующее уже скрепляла письмо Ризульфа. Трокунд с поклоном вернул письмо императору.
– Спасибо. – Крисп вышел наружу. Гонец ждал, не выказывая нетерпения: вряд ли чародейство отняло много времени. Крисп отдал письмо ему.
– Все в порядке, – сказал он. – Передай письмо патриарху. Он, без сомнения, будет рад получить его. Гонец отдал честь.
– Как скажете, ваше величество. Он щелкнул языком, дал коню шпор и ускакал во тьму.
Крисп повернулся к Вагну:
– Подберешь мне с полдюжины твоих соотечественников? Тех, кто может ходить неслышно и держать язык за зубами?
– Я приведу, твое величество, – не раздумывая, ответил Вагн.
Трокунд с любопытством глянул на Криспа, но император не стал объяснять. Через пару минут Вагн привел еще шестерых могучих светловолосых северян. Несмотря на сложение, двигались они с кошачьей легкостью.
– Заходите, отважные воины, – Крисп распахнул вход в шатер. – У меня есть для вас задание…
Вставал Крисп всегда с рассветом. «Может быть, если бы из деревни пришел мой дедушка, я мог бы спать до полудня», – подумал он, слезая с лежанки и прислушиваясь, как оживает лагерь.
Он как раз застегивал перевязь меча, когда сквозь суматошный утренний шум болтовни, железный звон и бульканье котлов прорвались тревожные крики. Он высунулся наружу, с наслаждением втягивая прохладный утренний воздух, – скоро наступит дневная духота.
– В чем дело? – спросил он стоящего на страже Нарвикку.
– Твое величество, кажется, благородный Ризульф пропал, – ответил халогай.
– Исчез? Что значит – исчез?
– В шатре его нет, твое величество, и в лагере тоже, – терпеливо объяснил Нарвикка.
– Какая ужасная новость! Что могло с ним случиться?
Нарвикка только пожал плечами, музыкально позвенев кольчугой. Крисп поспешил к шатру Ризульфа. Бежать было недалеко. Вокруг шатра бурлила толпа офицеров и солдат.
– Что случилось, превосходный Богорад? – осведомился Крисп, подходя к заместителю Ризульфа.
– Ваше величество! – Богорад отдал честь. То был невысокий толстячок, больше похожий на портного, чем на солдата. Сколько было известно Криспу, он входил в число трех лучших фехтовальщиков в императорской армии. Это, однако, не мешало ему теперь заламывать ручки. – Отца вашей супруги, госпожи императрицы, украли – хитростью или черным чародейством, мне неизвестно.
– Неужели чары Арваша заплели и наш лагерь? Оборони нас Фос! – Крисп очертил над сердцем солнечный круг.