Кристаль
Шрифт:
После всех испытаний в стране, где нет ни дня, ни ночи, ей предстояло войти в бесконечный лес. Даже если ей не суждено будет выйти оттуда невредимой, она ни за что не пожалеет о своем путешествии. А Бьорн?.. Где он? Что он делает, вновь отставленный из следователей? Вспоминает ли о ней?
Анжела прогнала все эти беспорядочные мысли, увидев огонь костра.
В восхищении она смотрела сквозь огонь на Имира, и у нее складывалось впечатление, что его фигура окаймлена высокими языками пламени. Ей казалось, что он разговаривает с ними. Хотя на самом деле, конечно, он, скорее всего, разговаривал с самим собой — как часто делала и она. Разве
— Можешь выходить! Посмотрим на огонь!
— Но…
Однако Имир уже распахнул дверь машины и протягивал Анжеле руку.
Несколько мгновений спустя она была с головы до ног укутана в покрывало и сидела у костра, словно индейская женщина, ожидавшая возвращения мужа — воина и охотника.
Имир, опустившийся на корточки возле Анжелы, смотрел на нее каким-то необычным взглядом. Под благотворным влиянием тепла в ней понемногу начинало пробуждаться желание. Когда Имир склонился над ней, она подумала: «Сейчас…» Но, как выяснилось, он всего лишь хотел размяться. Его суставы захрустели громче, чем ветки в пламени. Он подтянул ствол срубленного дерева ближе к центру костра, потом взглянул на часы и сказал, поморщившись:
— Мне нужно ехать, прямо сейчас.
Перед тем как вернуться к машине, он вынул из кармана фляжку со спиртным, а также небольшой листок бумаги, на котором были написаны какие-то слова:
— Вот, возьми. Записку отдашь моему брату.
Сев в машину, он завел мотор, развернулся, потом устремил на Анжелу прощальный взгляд — какой-то необыкновенно грустный. И наконец, направил внедорожник в сторону озера.
Вспыхнули фары — словно красные глаза убегающего животного.
«— Анжела! Он тебя бросил!
— Да нет же, не паникуй! Он не мог бросить меня здесь совсем одну! Это же чистое безумие!
— Вот именно. Но ты же сумасшедшая!».
Только без паники. Во всем этом конечно же есть какой-то смысл.
Чувствуя себя одинокой, как никогда, Анжела уселась, согнувшись под своим покрывалом и приблизив колени к груди. Ей хотелось, как черепахе, втянуть в себя руки, ноги, голову. Покрывало теперь было самым большим сокровищем из всего, чем она когда-либо владела. Только не раскисать. Брат Имира конечно же скоро придет.
Она выпила немного талой воды, смешав ее со спиртным из фляжки, и погрузилась в созерцание языков пламени. Невозможно было их сосчитать или даже отделить друг от друга. Они ровно гудели и поднимались прямо вверх, видимо радуясь полному отсутствию ветра. От их буйной пляски на расслабленное лицо Анжелы падали красно-золотые отблески.
Ее зрачки, слегка расширенные от алкоголя, были устремлены на густую стену деревьев. Неужели кто то живой и впрямь мог оттуда появиться?
Подталкивая ближе к костру оставшуюся часть ствола, она продолжала задавать себе тот же самый вопрос. Вокруг нее сгущалась темнота. Лес как будто понемногу приближался к ней бесшумными шагами хищника. Озеро теперь было больше похоже на темную бездну. Не выдержав, Анжела всхлипнула. Слезы подействовали на нее благотворно: она немного успокоилась и даже согрелась. Вскоре уже нельзя было разлить ничего вокруг — лишь костер, в котором догорали последние сучья. Анжела наклонилась вперед, чувствуя на щеках слабое тепло.
«Интересно, что я чувствую сильнее — холод или страх?» — подумала она, пытаясь не возвращаться к печальному факту: «Он меня
Одна в полярной ночи, стиснув зубы, чтобы не стучали, Анжела смотрела на умирающее пламя и чувствовала, что ей так холодно, как будто она оказалась в одном из своих кошмаров.
Глава 30
Оцепеневшая, скованная холодом, Анжела вытряхнула на язык последние капли, еще остававшиеся во фляжке. Потом бросила фляжку в погасший костер. Чтобы сохранить тепло, она сжалась под покрывалом, обхватив руками голову и уткнув подбородок в колени. Сначала она хотела сесть прямо в пепел костра, чтобы проверить справедливость утверждения, что если тепло ягодицам, то тепло и всему телу, но в конце концов отказалась от этой идеи.
Вдруг она услышала волчий вой.
И вслед за ним — возбужденный собачий лай, сквозь который тут же прорвался повелительный человеческий голос.
Анжела стоически выпрямилась в своей импровизированной мантии, вглядываясь в тот едва заметный просвет среди деревьев, на который указал ей Имир.
Над деревьями поднялось облако снежной пыли. Затем снег улегся, и опять стало тихо. Потом Анжела снова услышала шум: у нее возникло ощущение, что кто-то приближается, но не по ровному пути, а периодически съезжая в низины, откуда не доходит звук.
Она почти ничего не различала — лишь какое-то рыжеватое пятно, то появляющееся, то исчезающее на неровной дороге в окружении снежных завихрений. Кажется, ненадолго оно замедлилось, пытаясь преодолеть очередную преграду. Сначала Анжеле показалось, что в руке у человека длинный кнут, которым он хлещет своих зверей, но, когда человек выехал из леса, оказалось, что никакого кнута не было.
Она увидела воочию то, о чем раньше только читала: легкие узкие сани, запряженные сворой ездовых собак, мчавшейся во весь дух.
Кожаная упряжь была почти незаметна в густой собачьей шерсти, и казалось, что сани движутся благодаря какому-то волшебству. Вскоре Анжела смогла примерно сосчитать собак. Их оказалось около дюжины: огромные шерстяные комья с энтузиазмом мчались вперед, ведомые двумя наиболее крупными животными.
На плечах возницы была меховая шкура, очень похожая на шкуры собак. Наушники меховой шапки развевались на ветру. Внезапно Анжела осознала, что если она может видеть его, то он тоже может ее видеть. Она машинальным и абсолютно неуместным жестом попыталась поправить волосы под шапкой.
Всего через пару минут Бальдр и его свора оказались прямо в центре утоптанной площадки, где недавно был разведен костер. Яростный лай собак заглушили резкие окрики хозяина, и все стихло.
Анжела снова невольно сжалась, поскольку собаки подбежали почти вплотную к ней. Они глухо рычали и порой кусали друг друга. Пар от их дыхания образовал густое облако. Казалось, они ничуть не устали. Анжела заметила, что вожаки своры, две хаски [15] с синими глазами в черных ободках, бело-коричневой шерстью и пятнами на голове, не отрывают от нее глаз. Она не знала, на собак или на их хозяина ей лучше смотреть.
15
Хаски — порода ездовых собак.