Кризис чёрного флота-1: Перед бурей
Шрифт:
Ландо сказал несчастным голосом:
— Попадать в тупик, похоже, становится нашим любимым занятием. Я надеюсь, что, если мы снова окажемся не столь сообразительны, они дадут нам вторую подсказку.
Байджо засмеялся. Лобот предложил:
— Возможно, если мы прикоснемся к пятнам на корпусе с правильной последовательностью…
— Да я уже перетрогал тут все пятна!
— Я говорю о правильной последовательности.
— Ну так скажи мне, что это за последовательность?! Светлые пятна или темные, снизу или сверху, справа или слева?
Лобот
— Я не знаю, извини…
— Да это не твоя вина. Что нам нужно сейчас, так это мозг Квеллы, но, боюсь, мы не взяли его с собой.
— Ландо!
— Что?
— Ты видел когда-нибудь живопись в пятнах Донади?
— Что?! Лобот, по-моему, сейчас не самое подходящее время для разговоров о живописи.
— Просто ответь на мой вопрос.
— Вообще-то, нет, не видел.
— В восприятии человека живопись в пятнах — просто большой холст, покрытый в случайном порядке пятнами краски. А Донади сидят и смотрят на такую картину от десяти минут и больше. Если смотреть достаточно долго, пятна начинают складываться в трехмерное изображение.
Хэммакс сказал:
— Я видел это. Очень странная штука. Донади смотрят на эти свои картины очень долго, пока не приходят в состояние экстаза от своих галлюцинаций.
Лобот возразил:
— Это не галлюцинации. Живопись Донади представляет собой не изображение, а стимул к восприятию изображения. Это фокус восприятия и, похоже, он работает только для этой расы.
— То есть, ты думаешь, что в этих пятнах содержится изображение?
— Я полагаю, что эти пятна сделаны здесь не просто для для глаз Квеллы, но для разума Квеллы.
Ландо нахмурился.
— Даже если ты прав, это нам не слишком поможет.
— R2 единственный из нас способен видеть все помещение сразу. Можно задать ему другие параметры восприятия. У меня есть подобные программы для дроидов из Института Исследований Ощущений на Барабуу. Это самое обширное собрание нейрокогнитивных моделей в Галактике. R2 обработает изображение с новыми параметрами и выдаст его на наш экран.
— Это похоже на попытку собрать сабакк на четырех картах.
Лобот сказал:
— Удача — это везение, дополненное умением. Ты сам так говорил.
— Я?!
— Да, ты. Жди.
Сказано было, что семена не знают цветка, который породил их. Эти слова применимы к цивилизациям и мирам, породившим их. В долгой истории Галактики многие родословные древа были слишком запутаны, чтобы в точности помнить всех предков и потомков.
На тысячах тысяч миров жизнь зарождалась из сплава энергии и времени — и погибала в одно мгновение.
На сотнях тысяч миров жизнь зарождалась и не сдавала своих позиций, противопоставив энтропии и переменам разум и плодовитость.
На десятках тысяч миров победившая жизнь превосходила их пределы, училась преодолевать непреодолимые расстояния, пролетая сквозь космос, исследуя, покоряя и населяя миры, далекие от того, что был ее колыбелью.
И некоторые из миров, благословленных даром жизни, передавали этот дар другим мирам. Цветки
Народ, который называл себя Квелла, не нес дар жизни в иные миры. У них не было инопланетных владений. Они имели силы и средства, чтобы покинуть родной мир, но не имели причины это делать.
Но народ Квелла имел родителей, предков, которых он едва помнил. Народ, породивший Квелла, называл себя Куонет и имел много потомков, но также имел и родителей, которые называли себя Ара Наффаи.
Так, хотя народ Квелла не имел детей, он имел множество родственников, ближних и дальних.
И в надежде найти родственников народа Квелла, Лобот изучал архивы Института Исследований Ощущений. Лобот знал о происхождении Квелла не больше, чем они сами знали о себе, но он знал по каким принципам надо вести поиск и очень хотел найти то, что ищет. Его надежда зависела не от удачи, а от четкого алгоритма поиска, тщательности архивистов и плодовитости и устойчивости генеалогической линии Ара Наффаи.
По крайней мере, Лобот сам так считал. Удача — любимая игра Ландо, а Лобот предпочитал надеяться на что-то не столь эфемерное и непредсказуемое.
Это было нечто вроде молчаливого соперничества, и Лобот был счастлив, когда подтверждалась правильность его пути и ненадежность пути Ландо. Лобот гордился, что компетенция обычно значила больше, чем везение, а усердие вознаграждалось чаще, чем смелость.
На этот раз наградой оказались записи восприятия расы Хотта с планеты Хо Наи.
Изображение, спроецированное R2, покрывало только часть стены, но по этому образцу могло быть установлено изображение всего помещения в восприятии представителя расы Хотта. Результат был очевиден. Обработанное и переведенное в человеческое восприятие, изображение имело только одну основную точку и единственно возможное значение.
Ландо сказал:
— Это там. В углу. Это и есть твоя большая красная кнопка.
3РО объявил:
— Я ничего не вижу. R2, ты, видимо, ошибся.
Ландо возразил:
— Ты и не можешь это видеть. Это можно видеть только настоящими глазами.
Оттолкнувшись от переборки, он направился в угол.
— Генерал Калриссиан? Это Хэммакс. Предлагаю, чтобы первым это исследовал R2.
— Где полковник?
— Полковник Паккпекатт наблюдает.
— Ладно, R2, давай постучим в дверь.
R2 на своих двигателях подлетел к углу, из маленького люка на левом борту дроида выдвинулся телескопический манипулятор, и коснулся угла, где соединялись две переборки.
Ничего не произошло.
Ландо сказал:
— R2, нажми сильнее.
Маневровые двигатели дроида выбросили струи газа, его серебристый корпус завибрировал, когда он с силой нажал на ключевое место.
— Ладно, хватит, R2. Теперь я попробую.
Хэммакс обеспокоенно спросил:
— Что вы собираетесь делать, генерал?