Кризис чёрного флота-1: Перед бурей

Кьюб-Макдауэлл Майкл П.

Дважды в день они вместе готовили еду из скромных продовольственных запасов Акейны, большую часть которых составляли просроченные имперские пайки — явный знак отчаянной нехватки средств. Но даже еда не становилась причиной для разговора. Они не разговаривали почти весь путь до Лукейзика, пока, наконец, цель их путешествия не стала видна из окна кабины.

Люк, раскрывая упаковку с нарватскими хлебцами, сказал:

— Еще шестнадцать часов. Ненавижу так долго ждать. Я хотел бы залезть обратно на койку и спать, пока автопилот не

спросит, желаем ли мы приземлиться.

Акейна глотнула из своей фляжки кислого сока паваи.

— Если бы я думала, что это не начало, а конец нашего путешествия, я бы сделала то же самое.

— Как ты думаешь, могли фалланасси вернуться сюда после войны?

Акейна покачала головой.

— Нет. Империя боялась нас не меньше, чем хотела завладеть нашей силой. Имперцы не стали бы высаживаться и требовать от нас сдаться, как они обычно поступают в таких случаях…

— Да уж, я знаю, как они работают. Но как имперцы узнали, что вы существуете? Я думал, что фалланасси — тайная секта. Или я последний, кто ничего о вас не знает?

Акейна сказала:

— Объяснение достаточно просто. Когда началась гражданская война, в нашем обществе возникли разногласия относительно того, какую позицию следует занять. Одна из нас по каким-то своим причинам пошла к имперскому губернатору и тем самым обнаружила себя.

— Значит, вас предали?

— О нет, это слишком сильно сказано. Она действовала из благородных побуждений, надеясь прекратить гражданскую войну. Она полагала, что, объединившись с Империей, мы станем той водой, которая погасит пламя войны. Но она ошибалась…

Люк сказал:

— Что ж, одним умом думает только то общество, в котором не больше одного ума. И я не знаю разумных существ, которые никогда бы не заблуждались и не ошибались.

В глазах Акейны мелькнула тоска.

— Ты великодушен. Более великодушен, чем наш круг.

— Мне тут легко быть великодушным. Она не меня предала.

Акейна кивнула.

Империя послала генерала Тэгга, чтобы предложить нам покровительство Императора. Он сказал, что мы должны подтвердить нашу верность Императору — только так можно было избежать судьбы джедаев. Мы поняли, что это значит. На джедаев охотились, как на предателей и колдунов, и никто не осмеливался открыто предложить им помощь и дружбу.

Люк прервал ее:

— Извини — не хочу выглядеть подозрительным, но откуда ты все это знаешь? Ты говоришь, что тогда была еще ребенком, и тебя в то время не было на планете.

— Нет, когда генерал Тэгг прибыл на Лукейзик, я еще была там. Моя мать — ее звали Айзелла — была среди тех женщин, которые встретились с главой нашего общества — ее звали Виэйлу — чтобы решить, что нам делать. В нашем обществе дети не отделены от забот взрослых, и моя мать рассказала мне о предложении Империи, и о том, что могло последовать в случае отказа.

Люк попытался вспомнить, где же он слышал раньше имя генерала Тэгга.

— Тогда я не понимаю,

как ты оказалась отделена от остальных. Я думал, фалланасси покинули Лукейзик до того, как от них потребовали решение.

— Нет, это произошло спустя месяцы. Виэйлу отказала генералу Тэггу. Она сказала, что верность фалланасси принадлежит только Свету, и мы не изменим нашей сущности ради амбиций Императора.

— Я вспомнил этого Тэгга. Он служил на первой Звезде Смерти, когда Лейя была там в плену. Возможно, он был на борту, когда мы взорвали Звезду Смерти.

Люк сам удивился, зачем он это сказал, и реакция Акейны заставила его почувствовать себя весьма глупо.

— Ты ищешь чести от меня за это? Мы не даем чести за убийство, даже если это убийство нашего мучителя.

Люк сказал:

— Я сожалею.

Он опять удивился своим словам. Все как будто перевернулось с ног на голову. К гордости за дело, за которое он так прославился, примешалось сожаление — сожаление о смерти врага, который был мучителем его сестры. До этого Люк никогда не сомневался в том, что поступил правильно.

Акейна, казалось, поняла его:

— Давай лучше не будем говорить об этом.

Люк вздохнул с облегчением. Ему не нравилось это странное чувство. Он спросил:

— И как имперцы отреагировали на ответ Виэйлу? Это тогда вам пришлось покинуть Лукейзик?

— Нет, это было позже. Тэгг попытался принудить нас к сотрудничеству тем, что разорвал наши связи с соседями. Лукейзик тогда был миром со свободной иммиграцией и высоким уровнем терпимости. Мы делали покупки в соседних деревнях и нанимали там рабочих. Тэгг послал в эти деревни своих агентов, чтобы они отравляли источники воды, убивали домашних животных, устраивали пожары…

Люк предположил:

— И при этом обвинять во всем фалланасси…

— Да. Имперские агенты настроили против нас всех, кто до этого был нашими друзьями. Рабочие перестали приходить в наш поселок, а трое представителей нашего общества подверглись нападению, когда они пришли в Джисейзу, чтобы купить еды и продать наши лекарства. Именно тогда моя мать решила отправить меня с планеты, не для того, чтобы защитить меня — фалланасси вполне могли защитить своих детей. Просто она не хотела, чтобы я видела ту ненависть, которая все сильнее нас окружала. Я была одна из пятерых, которых отправили на Пейг, Тейр и Керрейтос.

— И сколько из вас прилетели на Керрейтос?

Акейна печально улыбнулась:

— Только я. За мной должны были вернуться, когда Лукейзик снова станет мирным или если бы нам пришлось искать новый дом.

— Но за тобой не вернулись.

— Да. И я больше никогда не слышала ни о ком из наших.

— И ты не знаешь, что случилось?

— Все, что я смогла узнать — что они оставили Лукейзик и наш поселок покинут. Я даже не смогла найти других детей на Тейре и Пейге. Я думаю, за ними смогли вернуться. Похоже, бросили только меня одну.