Кронштадтский тупик
Шрифт:
– Если честно, - неспешно, степенно говорила Нестеренко за чаем, - я не понимала, что привело Толю в нашу школу. Особых талантов у него не было, усидчивости и желания учиться, развиваться, совершенствоваться - тоже. Да и дисциплина, мягко говоря, хромала. До поры мы пытались оправдывать это трудной семейной ситуацией: отец ушел из семьи, когда Толя и его брат Слава были еще совсем маленькими; мать служит в торговом флоте, коком на корабле, и почти весь год проводит в плавании, чтобы обеспечить семью. Дома только ее бабушка, женщина почтенного возраста. В состоянии ли она проконтролировать двух юношей? И плохо то, что Толя все больше попадал под влияние старшего брата. Вы его вчера видели.
Наташа кивнула.
– Толя, как младший и ведомый, легко поддался влиянию Ярослава. Больше ему
Наташа вспомнила дерганого парня с вихляющейся походкой и визгливым матерным ором и подумала: и правда, чему у такого научишься?..
– У Ярослава любимый вид досуга - посиделки на поребрике или в подворотне с компанией такой же молодежи, - вздохнула Светлана Игоревна, - догадываюсь, что там и спиртное присутствовало и могу предположить, что и отношения с девочками заходили далеко за грань обычного флирта... Ярослав часто брал с собой в компанию Толика, чтобы приобщить его к "взрослой жизни", как они оба считали...
Наташа хорошо знала, о чем речь. В Питере было еще больше таких подростковых компаний, кучкующихся на пустырях, поребриках и в подворотнях. Особенно много их стало в этом году весной. Не зная, куда себя деть во время бесконечных каникул, подростки бесцельно слонялись по улицам или часами где-нибудь просиживали, перекрикивая друг друга истошным матом, заигрывали с такими же красноречивыми девицами и время от времени посылали кого-нибудь, достигшего 18-летия, в ближайший магазин за новой порцией спиртного, или поручали закупку "белочкиных запасов" какому-нибудь маргиналу, за вознаграждение с покупки каждой бутылки. Как бороться с этим "хобби" молодежи - не знал никто. Но то, что подростки так бездарно убивают время, сбегая зачастую с уроков ради очередных посиделок, да еще и употребляют горячительные напитки, беспокоило многих. И только самые равнодушные или недалекие люди отмахивались: "Да ну, это у них возраст такой, перерастут, перебесятся, разве вы в молодости сами?.. или вас молодежь бесит, как ханжу?", не понимая серьезности проблемы и опасности угрозы. Но Наташа - жена адвоката по уголовным делам и подруга троих его коллег, хорошо знала, к чему приводит подобное времяпрепровождение. Мало ли случаев, когда желающие "повзрослеть" от бутылки переходили к более серьезным веществам? А сколько раз веселая матерная перепалка перерастала в кровавое побоище? А еще бывало, что жизнерадостные девочки влипали в большие неприятности из-за своей чрезмерной раскованности. Изнасилования, венерические болезни, криминальные аборты, жестокие избиения из-за ревности или женской мести, вовлечение в проституцию - вот, что подстерегало бойких нимфеток, коротающих время на поребрике с хмельной компанией. И Наташа очень не хотела, чтобы ее Младшенький лет через десять тоже уселся на поребрик...
– Увы, в обычных школах учитель не всегда отважится поставить "Митрофану" заслуженную двойку, - хорошо поставленным преподавательским голосом продолжала Нестеренко, - на педагогов давят со всех сторон: и начальство: "У ваших учеников двойки? Значит, это вы плохо преподаете!", и родители - "Вы несправедливы к ребенку, я буду жаловаться!", и даже сами учащиеся, чувствуя себя защищенными со всех сторон и абсолютно безнаказанными.
Наташа и это тоже знала. До замужества с Ефимом и перехода в его юридическую компанию, Белла работала учителем в школе. Ей нередко приходилось конфликтовать с коллегами, начальством и родителями. "Он ни бе, ни ме, - возмущалась Измайлова, рассказывая Наташа о тяготах прежней работы, - а я ему и двойку поставить не моги? Тут же с одной стороны директор по башке стучит, с другой мамаша истеричная мозг выносит: она на меня и туда напишет, и сюда, и в Гаагу, и расстрел в школьном дворе по законам военного времени за то, что я ее дитю обидела! А "дитя" уже бреется, в подворотне курит, на уроках в телефоне под партой порнушку смотрит и гогочет, как жеребец в стойле! Ну, нет, говорю, я оценки буду ставить по справедливости, а не по чьему-то хотению! Да я бы и сама из школы ушла, даже если бы меня не "попросили" после истории на Оккервиль... Не желаю я подлаживаться и угождать, я на лакея не училась!"
– Но Лора Яковлевна принципиальна в этом вопросе, - сказала Нестеренко, - оценки учащимся мы ставим за уровень знаний, подготовки и усердия, объективно. Почти уникальный руководитель, и к ней никто не смеет подойти с претензией, что "не нравятся оценки". А Толя снизил успеваемость, не выполнял домашние задания. Например, я задаю отрывок из пьесы; две-три странички. Надо разучить его и прочитать в лицах. А он даже наизусть не мог прочесть заданное и на одной ноте бубнил. Мы учим студентов правильной речи, а Толя с товарищами на переменах общается на каком-то ужасном языке - смесь мата, блатной "фени" и какого-то совершенно чуждого нашему восприятию сленга. Вел себя нагло, вызывающе. Ему понравилась одна девочка, и Толя ей прохода не давал, несмотря на то, что она не отвечала ему взаимностью и даже сторонилась подобного ухажера. Иногда он доходил до грубости и оскорблений, - лицо Светланы Игоревны брезгливо дернулось.
– Один мальчик попытался урезонить Толю, так его после уроков подкараулили и избили так, что он до сих пор на больничном с сотрясением мозга и сломанными ребрами. После этого я и обратилась к Лоре Яковлевне с вопросом об отчислении. И она согласилась. "Райзинг" - не блатная "малина", где можно подобные порядки устанавливать.
Выйдя от Светланы Игоревны, Наташа еще немного послонялась по школьным коридорам, постучалась в несколько дверей, переговорила с другими преподавателями и учащимися и через час уже знала, что девочку, за которой приударял Анатолий, зовут Лилией Карповой, а юношу, находящегося на больничном с травмами, - Денисом Барским. Наташа уже на улице открыла в телефоне адресную книгу Кронштадта и быстро нашла адреса Лилии и Дениса. Девушка жила на улице Фейгина, а Денис - на улице Восстания в районе Рыбачьего проезда... Вбив в список контактов их телефоны из базы (подарок Уланова, любые адресные данные найти можно), Наташа села в сквере покурить. Надо и с этими двоими побеседовать.
***
Белла слушала следователя Минского, ожидая своей очереди и составляла стратегию, как разгромить в пух и прах доводы оппонента и добиться желаемого.
Егор Степанов не может быть переведен в СИЗО по состоянию здоровья. У Измайловой на руках имелось заключение врача из больницы, где Степанов находился сейчас: инфаркт не подтвержден, но предынфарктное состояние внушает опасения, и вывих относится к категории тяжелых.
Но Минский настаивал на том, что состояние здоровья задержанного позволяет переправить его в следственный изолятор, и подозреваемый по такой статье должен находиться под стражей, а не в стационаре.
– В Горелово его! К крысюкам!
– визгливо заорала с места Елизавета и жалобно зашмыгала носом.
Судья стукнул молоточком по столу:
– Тишина в зале!
– Заткнись! Сама ты крыса!
– крикнула в ответ Василиса.
Девушки буквально испепеляли друг друга взглядами.
– Попрошу тишины!
– повторил судья.
– За нарушение порядка буду выдворять из зала! Степанова, сядьте. Архипова, вам валерьянки накапать? Нет? Тогда пожалуйста, соблюдайте тишину. И наденьте маску.
Василиса разжала кулаки и села. Ее взгляд мог бы придавить Елизавету, как пудовая гиря, если бы имел физическую форму. Елизавета демонстративно отвернулась и села, натянув на нос розовую маску с принтом карикатурно раздутых губ.
Судья Белле понравился. Немногословный, на вид - чуть старше ее, с внимательным и строгим взглядом. Такой даст высказаться всем. А потом уже будет обдумывать решение.
Она посмотрела на экран скайпа. Хорошо, что видеосвязь здесь работает, и Егора Павловича не притащили в здание суда по этой метели и скользким дорогам.
Когда судья дал слово защите, Белла прихватила папку с наработками и вышла на трибуну.
Начала она с того, что предъявила заключения от травматолога и кардиолога, из которых следовало, что пациент Степанов не может быть транспортирован в какое-либо другое учреждение и нуждается в стационарном лечении и медицинском наблюдении. "А разве это возможно, если человека собираются в спешном порядке тащить по зимним дорогам в СИЗО через Дамбу, лишь бы только сбагрить докуку с плеч и беззаботно кутить на Новый год?!"