Кронштадтский тупик
Шрифт:
– Как швед под Полтавой, - ответил следователь.
– Вот..., - под взглядом Беллы личина благообразной педагогической дамы слетела с Нестеренко, и женщина перестала выбирать выражения.
– Всего и дела было на минуту, любая макака бы справилась. А эта ... попалась. Кретинка.
– А зачем вы мне солгали насчет Лилии Карповой и Дениса Барского?
– спросила Наташа.
– Якобы Анатолий домогался Лилии, а ее парень, Денис, заступился за честь подруги и за это был избит после занятий... Вы же знали, как все было на самом деле!
– Лора так велела. Чтобы никто не
– А вы их по закону заставляли "товар" возить, - хмыкнула Наташа.
– И права соблюдали...
– Не пойман, не вор, - усмехнулась Нестеренко.
– Все-таки пойман, - Минский дописывал протокол.
– Прочтите, пожалуйста, и на каждой странице напишите: "С моих слов записано верно", число и подпись...
– Прочти, красивая, и подпиши, - замахала веером Белла.
– Грех с души снимешь, делай, что говорю, лучше будет.
Нестеренко послушно зашелестела страницами и зачеркала ручкой. Минский тем временем спешно выписывал постановление о взятии под стражу. Когда Светлана Игоревна закончила знакомиться с протоколом, Минский вызвал конвой.
– С ее показаниями мы можем подступиться к Амелиной-Фурштадтской, - сказал следователь, включая электрочайник.
– Как вы, Белла Генриховна?
– он обеспокоенно посмотрел на обмякшую в кресле Беллу.
– Вот это я понимаю, настоящий мужчина, - сказала лягушка, глядя вслед асфальтовому катку, - вяло усмехнулась Белла.
– Уфф... Надеюсь, я не попала в объектив и все выглядит так, будто дама просто сознается и раскаивается?
– Нет, вы сидели в "слепой зоне" и не высунулись, - Минский от души сыпанул в ее чашку растворимого кофе и сахара.
– И на экране будет только дача свидетельских показаний и чистосердечное признание.
– Учись, студент, как надо свидетелей колоть, - Белла с благодарностью взяла у него чашку.
– Рада слышать, что ты уже шутишь, это хороший признак, - Наташа взяла свою чашку кофе.
– Я уже начала за тебя бояться, ты выложилась по полной.
– Она очень сильно сопротивлялась, - Белла обхватила чашку ладонями, согреваясь.
– Я долго мучилась с ее защитой, и потом она еще несколько раз пыталась "закрыться". Чувствую себя, как будто вагоны разгружала. Нестеренко до медвежьего недуга боится Лору Яковлевну, поэтому мне было так трудно заставить ее говорить.
Выглядела она и впрямь неважно. Бледная до синевы, с темными кругами под глазами, и даже черные кудри, казалось, обвисли и потускнели.
– Прокурор будет ругаться, как пиратский боцман, когда я запрошу ордер на арест, - решительно сказал Минский, - кому охота работать тридцать первого декабря. Но если отложить задержание Фурштадтской до окончания новогодних выходных, задерживать будет уже некуда.
– Конечно, узнав об аресте Нестеренко, Лора Яковлевна поспешит удариться в бега, - кивнула Наташа.
– Сбежит в какой-нибудь Лондон-Париж-голуби белые с крыш, и ищи ветра в поле.
– А нас туда могут еще и не пустить, - голос Беллы снова окреп и зазвенел от гнева.
–
– Дамы, прикройте уши, - Минский взял трубку телефона внутренней связи, - я буду запрашивать ордер на арест.
– И чем он думал меня смутить?
– спросила Наташа у Беллы, пока Минский излагал своему начальнику ситуацию.
– По-моему, за десять лет в десанте я знаю все комбинации слов гораздо лучше, чем местный прокурор... Хотя, когда тебе на голову обрушивается такой геморрой под Новый год, тут даже самый рафинированный интеллигент целую роту спецназа переругает...
– Офонарел, - доносилось из трубки, - совсем...? Шило в заду зудит? Празднуешь уже?.. Головы со всех полетят, а с тебя - первая...
– дальше последовало несколько невнятных ругательств по поводу матери следователя и его самого. Потом, когда прокурор остановился, чтобы отдышаться, Минский тихо, но твердо сказал:
– Геннадий Петрович, ситуация такая, что, если мы замешкаемся, головы точно не сносить никому. Сами знаете, КТО здесь!
– Уже выписывает ордер, - сказал он Наташе и Белле, положив трубку.
– Но сказал: если что, спросят с меня. Такую персону арестовывать!.. Вы меня под монастырь подводите.
– Может, наоборот поощрение получите, - ободряюще улыбнулась Белла.
– И извините за то, что назвала вас дураком...
– Тогда я это определение заслуживал.
***
Белла отказалась от ужина и рухнула в постель сразу после вечерних новостей на Первом канале. Для полуночницы Измайловой это было аномально, и Наташа обеспокоилась. Но Белла, расчесывая перед сном волосы, подкормленные маслом "Овернайт" для блеска, пояснила:
– Мне надо восстановиться к завтрашнему вечеру, а то захраплю за столом, не дожидаясь боя курантов. Способности у меня невелики, а сил пришлось затратить море.
Сама Наташа села поработать над рукописью и засиделась за столом до часу ночи. Перелистав десять исписанных убористым почерком страниц, она удовлетворенно потянулась и стала готовиться ко сну. Уже засыпая, Наташа запоздало вспомнила, что не звонила маме и родственникам в "доме со шпилем". И Лэтти на Фонтанку надо звякнуть. И Ольчику. И Лизе, няне Вити-Младшего. "Хорошо хоть до боя курантов вспомнила, - укорила себя Наташа.
– Завтра, то есть уже сегодня всех поздравлю. Вот только высплюсь и закончим дело..."
Потом Наташа подумала, что Фима, Виктор и Игорь, наверное, праздники проведут в Луге. Вряд ли им удастся закончить тяжбу с такой зубастой противницей, как Ирина Карелина, до праздников. Итак, Новый год они с Беллой проведут, как "девичник". Царапнула мысль о сыне Карелиной, которого она, якобы, родила от Уланова. "Что я буду делать, если это окажется правдой? Карелина явно не из тех, кто деликатно отойдет, понимая, что теперь у каждого - своя жизнь и нужно уважать право выбора. Наоборот она начнет навязываться, лезть между нами, как ее тезка из "Эпидемии", отправлять к нам в гости своего сына; я буду раздражаться; Уланов будет тяготиться неловкой ситуацией, и закончится все взрывом и крушением. И что будет?.."