Крот 3. Сага о криминале
Шрифт:
– От тебя, что ли?
Глаза племянника налились кровью.
– Будешь продолжать так со мной разговаривать, плюну и уйду! И ты же от этого проиграешь.
– Хорошо, извини, – приобнял его Важа. – Просто Вахтанг меня достал. Честное слово, задолбал! Извини.
– Однажды ты скрывался в Подмосковье у одной старушки. Правильно? – спросил Шалва.
– Почему ты об этом спрашиваешь? – удивился тот.
– Потому что Вахтанг попросил меня проверить, действительно ли ты скрывался у этой старушки.
– Да, скрывался.
– Следует то, что ни у какой бабки ты не жил. Просто приехал, отдал подарки и уехал. И не прятался там! Тебя фактически там не было!
– Ты что, – возмутился Важа, – ведешь против меня расследование?
– Не я, Вахтанг ведет! И если я сейчас скажу ему правду, тебя ждет пуля в лоб. Понял?
Важа расширенными от страха глазами смотрел на парня.
– Почему ты мне об этом говоришь?
– Потому что не хочу твоей смерти.
– Только поэтому?
– И еще потому, что я его маму… – Шалва сделал красноречивый жест. – Думаешь, я прощу ему выходку в ментуре, когда он меня бил по лицу?! Умирать буду, не прощу!
Важа осторожно посмотрел по сторонам, негромко спросил:
– Он что, не верит мне?
– Он никому не верит! Ни мне, ни тебе… Самому себе не верит!
Важа взял руку родственника, крепко сжал.
– Спасибо. Я никогда не забуду, Шалва, что ты сделал для меня. Спасибо, дорогой.
– Будь осторожен, Важа.
– Ты тоже.
Сергей знал манеру Николая не начинать разговор сразу, поэтому внимательно следил за тем, как тот задумчиво и привычно расхаживает из угла в угол, размышляя о чем-то, иногда останавливаясь у окна и глядя на беспрерывное движение главной улицы столицы.
Наконец хозяин резко повернулся к гостю.
– Главная задача государства сейчас – не дать себя развалить. Создание же движения «Великая Россия» направлено именно на раскол! Зуслову и ему подобным глубоко плевать на чудовищную коррупцию в обществе, обнищание народа, на застой в производстве, пьянство, наркоманию, на падение нравов, на чудовищный отток умов за кордон! Для них главное – реализация собственных амбиций…
Захват власти, обогащение, подчинение вся и всех! Их главный лозунг: через силу – к власти!
– Значит, надо уничтожить это движение, – заключил Кузьмичев.
– Легко сказать – уничтожить. Знаешь, какой вой поднимется? У нас ведь под видом демократических институтов существует уйма полуфашистских организаций!
– Я уже запустил к Зуслову своих парней.
– Это ничего не даст, – отмахнулся Николай. – Важно собрать побольше компромата против лидеров. Вплоть до тайной видеосъемки закрытых заседаний и преданию их гласности. При помощи, скажем, твоего же телеканала.
– Не проблема.
– Если не проблема, надо действовать. А то как бы не вышло, что дверь захлопнется перед самым нашим носом.
Николай вновь подошел к окну, помолчал.
– Вот что, – произнес, не поворачивая головы, – завтра вы можете навестить свою жену. Ее перевели в Москву.
Вахтанг Маргеладзе обедал с Шалвой в ресторане. Охрана, как и положено, дежурила в прихожей, в зале было пусто и тихо, лишь позвякивали ножи и вилки.
Ели молча. Вахтанг работал мощными челюстями с удовольствием и основательностью, иногда бросал взгляд на родственника, но разговора не начинал.
Шалва чувствовал себя крайне неуютно, работал вилкой и ножом без особого энтузиазма, жевал кое-как.
– Мужчина должен за столом не спать, а жрать! – заметил Вахтанг. – Можно подумать, не ты, а я в чем-то провинился! Как мумия сидишь!
– Извини, – негромко произнес Шалва.
– Почему не докладываешь о поездке в деревню?
– Ты не спрашиваешь, я не докладываю.
Вахтанг в бешенстве посмотрел на племянника.
– Я обязательно должен дергать тебя?
– Не обязательно… Просто вы, батоно, часто бываете в плохом настроении.
– Пусть это тебя не долбает… Так что? – Вахтанг вопросительно уставился мутными глазами на Шалву.
– Важа жил у старухи… Она так и сказала.
– Сколько времени жил?
– Она не помнит… Жил, и все. Долго.
Маргеладзе с недоверием хмыкнул:
– Долго… А почему в дом без охранника ходил?
– А кого там бояться? Она ж старая и слепая… – Шалва жалобно посмотрел на дядю. – Может, я уеду? А, Вахтанг?
Тот смотрел на него в упор.
– Куда?
– Домой. В Грузию.
– Почему?
– Раздражаю тебя… Обижаю.
Маргеладзе расширил глаза.
– Ты меня обижаешь?!
– Да… – тихо сказал тот. – Своим поведением.
– Думаешь, я тебя отпущу?
– Пожалуйста… Вахтанг.
– Приедешь и что скажешь? Что Вахтанг тебя выгнал? Что не смог сделать из тебя мужчину? Что ты оказался бабой и тряпкой, каких в нашем роду не было? Это ты скажешь?
– Не знаю… Уеду, да?
– Уедешь. Но не в Грузию. А в Сибирь!
– Когда?
– Когда скажу!
– Зачем?
– Чтобы делом заниматься! Не пьянствовать в кабаках, не трахать проституток, не выпендриваться, а наконец попробовать стать мужчиной! – Маргеладзе сделал глоток вина, вытер жирные губы салфеткой. – Гирю помнишь?
Шалва кивнул.
– Я его отправлю в Сибирск, ты поедешь с ним.
– Зачем?
– Затем, чтоб за ним наблюдать. Тихо, спокойно, незаметно, умно. Чтоб он даже не понял, что за ним наблюдают. Будешь лохом, тупым горцем, идиотом. А на самом деле везде за ним, как тень.