Кротов 2. Книга 5
Шрифт:
Эти слова опять заставляли задуматься – что делать дальше. Она уже даже представила себе, как обезоружит этих двоих, но вот что будет потом? Судя по размерам ангара, корабль никак не меньше крейсера. Значит экипаж под сотню людей, со всеми не справишься. Из глубины подсознания, вдруг опять выплыла уверенность, что ей ничего делать не надо, главное сейчас – остаться в живых. Некогда было разбираться, откуда эта уверенность, она сразу решила, что это правильно – сначала надо оглядеться, прикинуть свои и чужие возможности, а потом действовать. «Значит, я точно служила. И, точно, не в простых войсках». Мысль эта уже не подвергалась сомнению, она чувствовала, что стоит только дать команду телу, и оно само начнет действовать.
– Пойдемте, - вместо драки,
– Ты у нас совсем дура? Ты включить его не можешь? Или не знаешь об этом? Он сам будет тебя нести.
– Хватит, - скривился второй конвоир. – Не забивай ей мозги, видишь, что она совсем тупая. Пусть снимает и пошли.
Она привалилась спиной к железной стене карцера, нагретая за день труба сейчас отдавала тепло. Однако девушка знала, что через час – солнце уже зашло – железо начнет забирать тепло из тела, и тогда надо будет перебираться на ветхую кучку тряпья посредине этой, сделанной из огромной трубы, импровизированной камеры. С обоих торцов труба была забрана решетками, так что от глаз охранника ничего не спрячешь. Из-за этого она терпела и справляла нужду, только когда вокруг никого не было. Ночью было легче, охрана здесь абсолютно не соблюдала дисциплину, как только лагерь рабов покидало начальство, мордоворты из охраны прятались в свой блок и, похоже, пили там и играли на интерес. Часто ночью оттуда неслась ругань и пьяные песни. Им, действительно, не надо было следить за заключенными – сплошной четырехметровый металлический забор с лентой двадцатисантиметровых колючек наверху, невозможно было преодолеть.
Она перенесла вес с одной ноги на другую, и с сожалением подумала, что не надо было слушать свое подсознание там, на корабле. Надо было отобрать оружие у тех двоих идиотов, и попытаться пробиться к управлению кораблем. Вот куда завела её эта уверенность в правильности своих действий. «Сижу в этом дерьме, и при этом не знаю, что лучше – сидеть здесь, или попасть к покупателю. Судя по местным рассказам, это может быть гораздо страшнее». Самое странное – у нее до сих пор сохранялось внутреннее убеждение, что она поступила правильно, и главное, что она должна была сделать – это попасть на планету.
Когда она очнулась в спасательном катере, и двое мужиков в бронекостюмах повели её навстречу новой судьбе, она не ожидала, что все сложится так паршиво. Конечно, после того как она услышала, что думают о её дальнейшей жизни эти двое, понимала, что хорошего ждать не стоит. Но то, что произошло, оказалось настолько плохим, что далеко превзошло все её ожидания. Однако, все это было неожиданным только до определенного момента – пока не прозвучало название планеты, возле которой они находились, и на которую должны были вскоре приземлиться. Как только она услышала – Камгур, в мозгу мгновенно проявились новые воспоминания, она поняла, что знает об этой планете очень много. При этом она знала, что никогда не была на планете Счастье (это название было неофициальным). «Откуда тогда, я так много знаю про нее? Я явно специально изучала это место».
Первым о Камгуре сказал человек, которого её конвоиры называли шеф. Как она поняла, он был и капитаном корабля, и главой команды. Он первым по-настоящему допросил её и даже, загнал в медкапсулу и проверил личный чип. Не только к его, но и к её удивлению, память чипа была испорчена. Это был удар, она очень надеялась на встроенную память имплантата, теперь эта надежда была разрушена. По версии шефа, с которой она молчаливо согласилась, при аварии на корабле, произошел взрыв с большим выбросом электромагнитной энергии, это подействовало на личный чип и частично стерло накопленные данные. Как он не бился ничего никаких данных ни о себе, ни корабле, ни об аварии, она рассказать не смогла. И даже не смогла вспомнить свое имя. Тогда он решил, что больше из нее ничего не вытянешь и потерял к ней интерес. Потом приказал своим подопечным увести девушку и отдал команду на отправку в порт. Тут и прозвучало название
Неожиданно заработавшая при этом слове память, обрадовала её, но, как оказалось, напрасно. Кроме сведений об этом сосуде мерзости – планете-игрушке для богатеев, ничего другого она не вспомнила. Не вспомнила она этого и до сих пор, хотя прошло уже четыре дня, как она находилась на Камгуре, в лагере рабов. Теперь она была вещью, и первые деньги своим хозяевам уже принесла – экипаж корабля, подобравший её катер после аварии корабля-матки, получил свой барыш, сдав её оптовым перекупщикам живого товара.
В карцер она попала почти сразу по прибытии в лагерь. Даже одну ночь до конца не успела провести на нарах вместе с остальными невольниками. Под утро её грубо разбудил здоровенный охранник со шрамом на подбородке. От него разило вином, и он не твердо стоял на ногах.
– Ну-ка, подруга, вставай! Тебя приглашают в гости.
Он пьяно засмеялся, схватил её за ногу и потащил, стараясь сбросить с нар на землю. Снежа среагировала мгновенно, даже не успев осознать, что происходит. Свободной ногой она со всей силы ударила охранника в лицо – кровь из разбитого носа и губ брызнула во все стороны. Пьяный опешил и выпустил ногу; он кривился от боли, шипел и нечленораздельно ругался. Девушка спрыгнула с нар, и двумя ударами в корпус – один в солнечное сплетение, второй по почкам – заставила охранника сложиться пополам и задохнуться. Отсутствие брони делало мордоворота беззащитным перед боевой машиной, в которую превратилась Снежа. Она почти готова была добить насильника, но вовремя остановилась. Это был бы явный перебор – если за избитого охранника она получит наказание, но останется в живых, то за убитого, ей вполне возможно тоже грозила смерть.
Так и произошло. После того, как все раскрылось, её жестоко избили, при этом ни разу не ударили по лицу – товар нельзя портить, начальство не простит. На угрозы избитого охранника убить её, старший караула пригрозил в таком случае отдать его Толстому, а тот наверняка выставит пострадавшего на продажу, вместо этой красотки. Окровавленный и обозленный охранник сразу сник, похоже, угроза была не пустыми словами. Он лишь несколько раз выругался и погрозил кулаком Снеже, намекая, что он не забудет произошедшее. Её сразу же посадили в трубу и вот уже два дня выводили только на рынок.
Впрочем, весь день на рынке они провели только позавчера, вчера случилось что-то экстраординарное в городе. После обеда с рынка мгновенно исчезли все покупатели, а охранники, чуть не бегом погнали рабов обратно в лагерь. Уже сидя в трубе, она услышала звуки, которые сразу узнала – похоже, она очень часто слышала их в прошлой жизни. Сначала резко нараставший гул, а потом взрывы – у нее в глазах сразу возникла воздушная атака, и она вжимающаяся в землю. Где-то в городе авиация нанесла одиночный воздушный удар, в этом она не сомневалась. Однако, как она не силилась, так и не смогла вспомнить, где подобное происходило с ней, и, что она там делала.
С момента, когда она это произошло, минуло уже несколько часов, и все это время в лагере стояла непонятная тишина. Со стороны помещения охраны не было слышно обычных пьяных криков, и они даже не выходили проветриться и поболтать на улице, как это было в прошлые дни.
Железо уже основательно остыло, и девушка отодвинулась от стены. Надо перебираться на вонючие тряпки, и попробовать заснуть, похоже, кормить сегодня больше не собираются. Однако, в этот момент произошло нечто такое, что заставило её забыть и про сон, и про голод. За забором, в той стороне, где находилась караулка раздались крики, потом щелчки и шипение – узница сразу поняла, что стреляют из лучевиков. А через минуту все эти звуки перекрыли очереди игольников. Девушка мгновенно упала на тряпье и закричала, чтобы все прятались под нары. Это было совсем не лишнее, стрелки, похоже, были не очень опытны. Стреляли они длинными, на полкассеты, очередями и при этом уже несколько игл продырявили железный забор, взрываясь и делая огромные рваные отверстия.