Кровь боярина Кучки

Полуян Вадим Петрович

Влажное потирало закрыло уста и ноздри. Род непроизвольно вдохнул эту терпкую влажность. Миг… и явь уступила место глубочайшему сну.

11

Княжеский поезд мчался по дресвяной дороге сквозь болотные топи, лесные дебри через Новгород-Северский в землю вятичей и далее в суздальские края. В наглухо закрытой карети о двух занавешенных слюдяных оконцах сидели в мягких подушках колени в колени лицо к лицу Улита с Лиляной.

–  Не борозди горючими слезами свои наливные щёчки, государыня

моя милая, - советовала Лиляна.
– Все в руках Божиих.

–  Молилась нощно и денно, - размазывала по лицу горе Улита душистым кружевным лепестом.
– Бог грешницу не слышит. Тиран ревнивый, половецкая образина, предательски отдал в рабство источник жизни моего сердца, опору моей души…

–  Гюргий едва не проклял сына, когда Андрей покинул его, - несколько изменила стезю беседы Лиляна, - Уцепился за свой Остерский Городец, как тонущий за травинку. Победители ждут, когда побитый унесёт ноги, а тот юлит лисичкой со скалочкой. Каково Андрею плавать в позоре? Разумно настропалился к дому.

–  Разу-у-умно!
– простонала Улита.
– Теперь я до гробовой доски не увижу своего света. На юге, на границе Дикой Степи, он все-таки был ближе, а на севере…

–  Вспомни, как он в Москов к тебе из дальних далей снегом на голову упал, - жарко зашептала Лиляна, - ещё при жизни твоего батюшки, царство ему небесное.

–  Слушай, слушай, - в свою очередь зашептала княгиня своей наперстнице, - Андрей-то перед самым отъездом угадай, о чём завёл со мной речь будто бы ненароком? О монастыре!

–  Вевея, подколодная змея, ловко же проползла в последнюю твою тайну, - тяжело вздохнула Лиляна, - Это я о придумке с Агапитом-лечцом.

–  Детей после этого отобрал, Граню и Гюрю, - вновь залилась слезами княгиня.
– Сказывают, галичанку проклятую тщетно звал во Владимир. Разлучница пока затаилась в Галиче.

–  Что же Яким проглотил язык?
– рассердилась Лиляна.

–  Тише!
– насторожилась Улита.
– Возатай может услышать. Всюду теперь за мной уши да глаза. А Яким себя бережёт для крайности. Ведь Андрей источает молнии. Будущее может стать страшней нынешнего.

Женщины замолчали. Род, находясь вплотную, сколько желал, прикасался к ним, они этого не чувствовали.

–  Потерпи, лебёдушка Улита, - обняла Лиляна госпожу-подругу.
– Грянет счастье, принесёт судьба жисточку твоего с юга к северу…

–  Нет, - княгиня высвободилась, ненастно потемнев лицом.
– Сердце-вещун без обиняков твердит: странные чужие люди унесут свет мой на юг, на юг и дальше на юг в дальние незнаемые страны. И не увижу света моего я больше никогда. Разве что на самом склоне жизни он осветит меня чуть-чуть…

Раненный таким провидением, Род выскользнул из мира движущегося княжого поезда и с превеликой тяжестью вновь ощутил свои телесные вериги.

Открыл глаза, увидел Белендшера.

–  Проснулся, господин?
– спросил бритоголовый половец.
– Ай, как хорошо!

–  Зачем ты усыпил меня своей вонючей тряпкой?
– рассердился Род.

Все члены его ныли от непреодолимой слабости.

–  Царица приказала усыпить тебя и тайно принести сюда, - виновато опустил голову кыпчак.
– Надиму Семендеру очень не понравилось, что ты отнял у Смерти царскую особу Чаушнара. Опасность велика. Сейчас царица ищет место, где тебя скрыть.

Сиделка Белендшер принёс большую миску мадиры [458] :

–  Немножко подкрепись.

Род после омовения и одеванья полюбопытствовал за трапезой:

–  Скажи, почему вы с Ануширваном обриты наголо? Из-за жары?

–  Жара тут ни при чём, - ответил Белендшер.
– В стране кукразов волосы достойны украшать лишь головы господ. Я - раб.

–  А почему царица, царь, его надим сидят в железных креслах?

–  Железо говорит о твёрдой власти. Оружие - о силе…

[458] МАДИРА - суп из кислого молока.

–  Вестимо, - согласился Род.
– А почему Ануширван, и ты, и даже сам надим такие краснокожие?

–  Ха, - усмехнулся Белендшер.
– Смешной обычай у кукразов: мужчины обладают красной кожей. Натираются червеницей [459] , и только.

Рода радовало, что снотворное не оставило по пробуждении дурного действия, влило как будто даже бодрость. Иначе он был бы более расслаблен, передав львиную долю своей силы Чаушнару.

–  Чем ты так быстро усыпил меня, а, Белендшер?

[459] ЧЕРВЕНИЦА - красильное растение.

–  Бандж, - отвечал кыпчак.
– Снадобье из листьев индийской конопли и белены. Сильное снотворное.

Его используют… Постой-ка, господин, мы не одни в доме!
– Он взял свой креноватый нож и вышел из одрины.

Род слышал лёгкий стук, как будто ветром колыхнуло ставню. Он знал: на окнах дома висели деревянные решётки ставень. Он был уверен: Белендшер вот-вот вернётся. Тишина все длилась… Вдруг - громкий разговор… Он уловил несколько кукразских слов, уже знакомых: кубба [460] , бабунди [461] , хисме [462] … Никакого смысла не открыли эти выуженные из непонятной речи отдельные слова. Их прервал голос Белендшера по-кыпчакски:

[460] КУББА - дом.

[461] БАБУНДИ - название.

[462] ХИСМЕ - имя.

–  Шакал-предатель!

Род поспешил на шум. И опоздал. Раздался истошный крик. Что-то упало…

В большой палате с железным креслом, где в первый день он принят был Текусой, горел у входа один светильник. На полу лежал Ануширван. Белая ковровая дорожка из овечьей шерсти под ним краснела на глазах… Над павшим возвышался Белендшер, уже отбросивший свой нож.

–  О Боже!
– воскликнул Род по-русски.
– Ты что… ты почему его убил?

Белендшер, мутно глядя на вошедшего, молчал. Он не уразумел вопроса. Род заметил, что половчин слегка покачивается. И вот он рухнул, как поверженный кумир. Род бросился к нему, рванул халат. На животе зияла косая рана, из неё струились внутренности.