Кровь Дракона
Шрифт:
— Пацан, это ты гранитных истуканов называешь никакой охраной, так себе оценочка ситуации, «умник», убийственная.
— А что, у нашей клети их всего пятеро, а нас тут сотня, надлежащего обыска ведь не было, наверное, у каждого есть чем ударить, — парировал молодой.
Несколько ветеранов, переглянувшись, дружно усмехнулись, едва не расхохотавшись, а Черноцвет горько вздохнул, покачал головой, мол, вот что за бестолочь попалась, и продолжил, криво скалясь:
— Ты тут как птенец несмышлёный, до икоты удивляешь всех своей непосредственностью, как ты только в Соккерто-то выжил. Да этой одной пятерки хватит, чтоб нас тут
К этому разговору прислушивались многие, большинство в отряде уважали Черноцвета, остальные просто боялись. Так что говорящих очень быстро обступили со всех сторон.
— Как думаешь, Чер, где наш главный? Его с самого начала уволокли, и все, ни слуху ни духу.
Авторитет скрипнул зубами и спокойно ответил:
— Думаю, капец нашему любителю красного. Гарды, мягко говоря, не жалуют упырей, если еще не грохнули, то до заката ему так или иначе не дотянуть.
После этаких слов, наверное, самого сильного и опытного следопыта в отряде еще плотней обступили. Видя происходящее, говоривший выбил из своей пустой кружки несколько капель на ладонь и растер, с удовольствием принюхиваясь, подумал, подумал, да высказался в дополнение:
— И это, парни, у кого еще в голове хоть что-то осталось, послушайте совета Тиля Черноцвета, не надо недооценивать гардов. Этот клан сотни и сотни лет почти беспрерывно воюет с племенами орков, исчадиями жутких пустошей, нежитью и еще хрен знает чем, вот за этими крепостными стенами, — и он стукнул кулаком о каменную кладку. Так что не считайте себя умнее других и ведите себя по возможности достойно, авось и удастся выжить. Ну а если…
Договорить ему не дали, в камеру беззвучно, как тень, вошел один из Инчей, и правда, теперь уже все рассмотрели, на широченной груди гнома алел знак двенадцатой степени воинского мастерства. Нефритовый рыцарь, на которого смотрели с восхищением и во все глаза, удивительно, как-то совсем по-свойски и спокойно, но громко сказал:
— Проходим в соседнее помещение и экипируемся, там на стендах найдете все свое личное оружие. Делаем это по возможности быстро, организованно, без суеты, шума и, главное, без глупостей. Вот ты. — И здоровенный, как бык, гномяра, к тому же обладающий грацией кошки и внушительным топором за спиной, указал на Черноцвета. — За старшего будешь.
Вооружились споро, свое есть свое, если с раннего детства эти острые железки словно продолжение рук, делается это на раз-два, даже в полной темноте. Какие только мысли не метались в головах гончих, одна ужасней другой, выставят как гладиаторов на арене, выпустят на земли мертвых и полюбуются со стен, и везде только смерть, смерть, смерть.
— Мы готовы, рыцарь! — с обреченность в голосе отрапортовал Черноцвет.
Они уже решили, что постараются умереть достойно и, как ни странно, большинство про себя благодарило этих странных гардов. За то, что не унижали, за то, что отдали оружие, за то, что отнеслись к ним с достоинством.
Барабанба Ио, как и любой воин, достигший ступени Рыцарь, обладал
— Мрачные вы ребята, и мысли у вас такие же мрачные. Значит так, арестантики, государь наш соизволил побеседовать с вами. Наш владетель — воин, мастер мечник, теперь, надеюсь, понятно, великий не терпит унижений собеседника отбором оружия, да и не принято у нас такое, так что наслаждайтесь, но предупреждаю, помните о приличиях и о кодексе.
И суровый громила, и вправду похожий на гранитного истукана, которые до сих пор встречались в горах по всему Саромэ, вдруг как рявкнул, словно хищник в пару тон.
— В колонну по четыре становись! За мной бегом марш!
Сотня вроде бы врагов вмиг, словно единый организм, выстроилась будто на плацу и слаженно ринулась за ситуативным лидером, слабо соображая, как это все происходит. Вот что голос приказной, тренированный делает.
Этот неслабо путаный забег завершился в огроменной пустотелой восьмигранной башне, собранной явно древними из шлифованных гранитных мегалитов, прорезанных тысячью узких бойниц, обращенных внутрь. Задрав голову, можно было увидеть далекое, в нескольких сотнях метров, безоблачное небо и развивающийся черный флаг. Знамо дело, гончие напряглись осматриваясь, тут даже дураку становилось очевидно, для быстрой смерти это, пожалуй, самое лучшее место из видимых ими когда-либо.
— Засадная башня, слыхивал, именно здесь, выход в земли мертвых, — тихо обмолвился Черносвет и скрытно передал для всех на ариго теней: «Спокойствие. Вспомните о выдержке».
Барабанба Ио, лыбясь, обошел ровный строй замерших, как изваяния, воинов Сой-Тэ, затем демонстративно распростер свои натруженные ручищи.
— Все верно мыслите, это лучшее место для смерти. Ее и правда здесь в избытке, всегда было и будет, но пока не для вас, выдохните, парни. С выдержкой у вас и правда все хорошо, я бы сказал, даже очень, жаль, чести на донышке. Молите моего короля и королеву о снисхождении, и, возможно, вам помогут, как нам когда-то.
Эти, казалось бы, несвязные слова гнома почти мгновенно, на двух вдохах, как семена ледяной камнеломки, дали росток в душе каждого пленника.
Гончим казалось, что все, на сегодня невероятного уже и так перебор, дальнейшее же показало, что это только начало.
Огромное внутреннее пространство засадкой башни, засыпанное песком, значительно тряхнуло, будто где-то под песком на глубине пришло в движение что-то огромное. Часть стены плавно пошла вверх, высвобождая из глубин песка толстенную металлическую плиту с узкой щелью прохода откуда сразу пахнуло жаркой пряностью, запахом зыбучих пустошей.
— Что это? — спросил, не сдержавшись, Черноцвет.
Скалящийся улыбкой гном не артачился, ответил:
— Это проход искателей в земли мертвых, — поведал гоном. — Не стоит бояться тварей из пустошей, инчей, этой башни с ее секретами, стрелков за бойницами, а вот тех, кто сейчас возвращается с прогулки по зыбучим пустошам, очень стоит.
Монарх и его семья непринуждённо вышли из узкого прохода. Навстречу прибывшим буквально-таки ринулся странный гном, похоже, совсем забыв о вооруженных арестантах, словно бы и опасности от них никакой не исходит.