Кровь и крест
Шрифт:
Время в корчме за кружкой пива и жареными колбасками пролетело незаметно. Многие возвращались домой с той же ярмарки, что и Герман. Дела обстояли у всех по-разному – кто-то был доволен, а кто-то – нет. По виду Германа сразу можно было сказать: торговля прошла удачно. Человек пьёт хорошее пиво, отлично закусывает, стало быть, денежки есть.
Герман допил последнюю кружку пива, расплатился и встал из-за стола, немного пошатываясь. День близился к вечеру, надо было торопиться домой, с такой ношей на шее лучше не припоздняться.
Герман вышел из душной корчмы. Погода стояла прекрасная, его обдало приятным ветерком, немного согнав
Герман сел в повозку. Он представил себе жену, высохшую и ворчливую, вечно всем недовольную – домой сразу расхотелось, но дети… Куда уж от них деваться?.. У Германа их было трое…
Торговец завёл разговор:
– Да, как молодой фрайграф получил власть, сразу спокойно стало на дорогах. Ни одного разбойника теперь не встретишь, даже если специально будешь искать. Поговаривают, что и сам он промышлял по молодости лет. А теперь вот – фрайшефен. Судит он строго, пощады от него не жди. А может, так и лучше, что сам промышлял. Знает, как с этим народом бороться. Вон зимой объявилась банда разбойников, грабили торговых людей, а несговорчивых, яростно защищавших своё добро, убивали. Прятались они в Волчьей лощине, что у Ведьминого болота. Место тихое, надёжное, ни один нормальный человек не пойдёт туда по доброй воле. И что же: фрайшефен послал своих людей, и вскоре головы разбойников выставили всем на обозрение на близлежащем перекрёстке в назидание тем, кто желал бы сорвать денег.
Герман, молча, внимал речам торговца.
– Тебе куда, добрый человек? Я еду прямо, мне ещё мили две.
Герман огляделся. Вот она – кленовая роща, за ней – родное селение Фирфайх. Он слез с повозки, поблагодарил торговца и пошёл прямиком через рощицу.
Конечно, можно было дать обходной крюк по полю, по открытой местности, но не хотелось тратить время, тем более что при новом фрайшефене с разбойниками покончено.
Солнце клонилось к закату. Смеркалось…
Герман почувствовал: за ним кто-то идёт. Он оглянулся: прямо на него в отблесках заходящего солнца двигался зверь, подобный волку, но на двух лапах, как человек.
«Вервольф [51] …» – мелькнуло в голове у Германа. Это было последним, о чём он успел подумать. Зверь накинулся на него и впился в горло.
Весть о том, что между Брауншвайгом и Мюльхаузеном бродит вервольф, моментально облетела всю округу. Дошла новость и до Эрика. Он как фрайшефен был обязан разобраться, да и случай необычный. Никогда в этих местах вервольфы на людей не нападали, если вообще водились.
Эрик собрал фем из шефенов близлежащего Гёслара, заседавших ещё с его отцом, и приказал привезти тело Германа в Брюгенвальд. Доставил его сам староста Фирфайха, недалеко от дома которого и произошло нападение. Фрайшефен решил осмотреть тело Германа лично. Эрик подошёл к телеге и приоткрыл край рогожи, скрывавшей растерзанный труп. Его обдало запахом разложения; не подавая вида, превозмогая отвращение, он всё же продолжил осмотр.
51
Вервольф – так в средневековой Германии называли человека-волка или человека-оборотня, по ночам превращающегося в волка и нападающего на людей и домашний скот.
– Господин фрайграф, вот смотрите – грудь вся разворочена, горло перегрызено. Вот следы ногтей. Рядом с телом нашли следы крупного волка, они прервались за речкой, переходя в человеческие. Нет сомнения, что это вервольф, – отчитывался староста перед Эриком.
– Говоришь ты, староста, толково… Так-то оно так… Вроде, всё сходится… А вервольфы не всегда нападают в полнолуние?
Староста не знал, что ответить: получается, когда хотят, тогда и нападают. Поверья утверждают, что в полную луну, но в данном случае луна только родилась на небе, и ночью висел лишь молодой месяц.
Эрик подумал: «Этот мюльхаузенский вервольф довольно странный, нападает не в полную луну. А может, это вовсе не вервольф?» И продолжил осмотр. Он заметил, что растерзанный Герман что-то крепко сжимал в руке. Эрик разжал пальцы – это был клок волчьей шерсти.
– Староста, что ты знаешь об убитом? – задал вопрос один из шефенов, помощников Эрика.
– Герман был справным хозяином. Оброк и десятину платил всегда в полном объёме. Жена его… Да, вот как бывает… – протянул староста. – Детей осталось трое… Да и жена несчастного сказывала, якобы возвращался он с ярмарки, что в Мюльхаузене. Двух быков ездил продавать.
– Если он ехал с ярмарки, значит, быков продал. Стало быть, должны быть деньги, – продолжил шефен.
– Да, господин шефен, должны быть. Но их нет, – староста испугался: вдруг его обвинят в том, что он завладел деньгами покойного?
– Осмотрите внимательно ещё раз, – приказал фрайшефен.
Осмотр не дал ничего.
– Возникает вопрос, зачем вервольфу деньги? Или ты, староста, их прибрал к рукам? – предположил фрайшефен.
От таких слов староста побледнел и упал на колени перед фемом.
– Не губите меня, достопочтенные шефены! Клянусь Богом, не брал я денег! Не было при нём ничего! Верой и правдой служу – вот уже двадцать лет как староста! Разве мог я на такое пойти, чтобы у вдовы деньги украсть!
Фем посовещался и фрайшефен вынес решение:
– Объявляю решение фема: «Староста денег Германа не брал и может быть свободен. На Германа действительно напал вервольф». Приказываю быть бдительными, ночью и вечером ходить по несколько человек, если вынуждают обстоятельства, и по возможности с оружием. Хватать всех подозрительных и доставлять в Брюгенвальд. Староста Фирфайха должен довести решение фема до селян.
Эрик поднялся из-за дубового стола. Все поняли: фем закончен, решение принято, можно расходиться до следующего заседания.
Эрику надоело терзать себя догадками в деле с мюльхаузенским вервольфом, и он решил отправиться на охоту, тем более что в последнее время в округе развелось много волков, которые резали домашнюю скотину и даже нападали на людей. Он приказал Хагену приготовить лошадь, собак и егерей. Егеря первыми отправились в лес и, трубя в рог, спугнули небольшую стаю из трёх молодых хищников.