Кровь и лед

Маселло Роберт

Майкл обмозговал его слова и пришел к выводу, что при таком раскладе процесс может и затянуться.

— А что, если она исчезнет?

— Исчезнет? — скептически переспросил Хирш.

— Ну… что, если я не смогу отыскать ее во второй раз?

— Ледники такого размера не могут быстро перемещаться, — успокоил его Дэррил. — И я точно помню место, где ты плавал. Прекрасно сориентируюсь по местоположению основной и страховочной прорубей.

Глубоко в душе Майкл чувствовал, что ученый прав. Интуиция подсказывала, что он и сам смог бы безошибочно отыскать утопленницу.

Журналист подошел к емкости с подогретой водой и снова оглядел бутылку.

— Что? Приложиться не терпится? —

хихикнул Дэррил.

— Меня пока не мучит жажда, — засмеялся Майкл. — Как считаешь, что в ней?

— Вино, надо полагать.

— Это ясно. Но херес или портвейн? Откуда оно — из Франции, Италии, Испании? И в каком веке изготовлено? В девятнадцатом? В восемнадцатом?

Дэррил призадумался.

— Если удастся поднять сундук, который ты видел, то, возможно, установим и возраст вина. — Он помолчал. — Девушка тоже могла бы помочь.

Несмотря на то что они были друзьями — а может, как раз поэтому, — Майкл должен был задать биологу этот вопрос:

— Ты-то мне веришь? Веришь, что я правда видел ее во льду?

Дэррил кивнул.

— Знаешь, я изучаю губок возрастом под тысячу лет, рыб, которые не замерзают в ледяной воде, и паразитов, намеренно сводящих с ума своих хозяев. Кому, как не мне, верить в твою историю?

Хотя Майкл и заручился поддержкой Дэррила — да и Шарлотта пообещала подтвердить его полную вменяемость, — вечер тянулся бесконечно. Майкл съел большую порцию курятины, гиацинтовых бобов и риса, чтобы раскочегарить внутреннюю топку организма и выгнать из тела холод полярной воды, и попытался развеяться в комнате отдыха. Франклин наяривал песенку дуэта «Captain & Tennille» до тех пор, пока Бетти с Тиной, которым надоело играть в традиционный вечерний пинг-понг, не вздумали посмотреть фильм «Реальная любовь» по большой плазменной панели. Как только комедия началась, парочка сотрудников станции, играющих в кункен в дальнем углу комнаты, обреченно простонала.

Потом Майкл высунул нос на ледовый дворик, чтобы проверить, как там его маленький Олли. Небо заволокла плотная завеса туч, было пасмурно, да и ветер вечерами делался особенно лютым. Журналист отгреб ногой снег от контейнера и заглянул внутрь, но чтобы рассмотреть Олли, который свернулся комочком в самой глубине ящика, снова пришлось напрягать зрение. Шарлотта предупреждала: если занести птицу в помещение, она впоследствии никогда не приспособится к жизни в естественной среде обитания. Однако оставлять птенца на улице было жалко. Температура уже достигла отметки в пятнадцать градусов ниже нуля. Майкл вытащил из кармана бумажную салфетку и вытряхнул из нее захваченные из столовой кусочки курятины и большой слипшийся шарик риса. Положив их поглубже, на холмик деревянных опилок, он сказал: «До встречи утром» — крошечной серой головке, взирающей на него из глубины, и направился назад в комнату.

Дэррил спал; шторки по периметру нижней койки ученого были наглухо завешаны. Перед тем как лечь, Майкл принял таблетку успокоительного — он и в обычных-то обстоятельствах с трудом засыпал. Ему совсем не улыбалось превратиться в одного из тех, кто бродит по базе с видом зомби, пораженный «пучеглазостью». Он разделся до трусов и майки, выключил свет и взобрался на верхнюю койку. Посмотрел на часы с подсветкой — ровно десять часов, — задернул на кровати занавески и постарался полностью расслабиться, давая возможность снотворному сделать свою работу.

Майкл лежал в темноте, словно в гробу, а голова раскалывалась от мыслей о «нырке» и… девушке, вмурованной в лед. Он ворочался с боку на бок, несколько раз взбивал синтетическую подушку, устраиваясь поудобнее, — все без толку. Снизу доносилось тихое сопение Дэррила. Майкл закрыл глаза, постарался сосредоточиться

на своем собственном дыхании, на мышцах, которые он усилием воли заставлял расслабиться. Хотел подумать о чем-нибудь другом, более приятном, и его мысли, конечно, унеслись к Кристин… до несчастного случая. Он вспомнил день, когда они приняли участие в состязании пар по поеданию красного перца и заняли первое место… Потом ему вспомнился случай, когда они занимались любовью в машине, а их застукал коп и пригрозил выписать штраф… А еще сплав по Вилламетту, когда они в течение нескольких минут умудрились трижды перевернуться на каяке. Иногда могло показаться, что они только и делали, что выискивали все новые и новые приключения и в результате попадали в передряги. Они были друзьями и возлюбленными, вот почему потеря Кристин оставила у него на сердце такой глубокий шрам.

Теперь, размышляя, он пришел к выводу, что обстоятельства, приведшие к катастрофе, в сущности, были такими незначительными, такими пустяшными. Изменись хотя бы одна мелочь, и последующие события развились бы по совсем другому сценарию. Если бы они знали, что восхождение на гору Вашингтон настолько сложен, то подготовились бы к экспедиции гораздо основательнее. Если бы отправились в дорогу строго по расписанию и не прибыли на перевалочный пункт с опозданием, не пришлось бы пороть горячку, чтобы наверстать упущенное. И будь у них достаточно времени на изучение схемы маршрута, сумерки не застигли бы их на таком коварном участке горы. Если бы ему удалось хоть немного задержать Кристин, ничего бы не случилось.

Но Майкл никогда не стремился подчинить подругу своей воле, а если бы и попытался, она бы этого не потерпела.

Они были экипированы для альпийского восхождения, то есть поднимались в легкой одежде с минимальным количеством снаряжения, достаточным лишь для одной ночевки. Кристин считала, что нашла идеальное место — плоский уступ величиной с ломберный стол, который выдавался на высоте примерно пятидесяти ярдов у них над головами. Майкл вызвался подниматься первым, предложив Кристин подстраховывать его снизу, но она сказала, что будет безопаснее, если страховать будет он.

— Я вряд ли смогу остановить тебя, если ты сорвешься в свободное падение, — ответила она тогда.

Майкл понимал, что причина отказа крылась не в этом. Просто Кристин всегда стремилась быть первопроходцем, любила первой устанавливать флаг победителя.

Они привязали себя друг к другу веревками, и Майкл вогнал пару закладок и крюков в искривленную трещину в скале, тянувшуюся зигзагами вверх до самой полки. В справочнике скалолаза эта трещина была отмечена, но, на взгляд Майкла, на приведенном рисунке выглядела она куда более прямой, нежели в реальности. Да и скальная порода оказалась довольно рыхлой. Когда он вбивал крюки, кусочки породы отваливались подозрительно быстро и легко. Он обратил на это внимание Кристин, которая, словно паук, уже вовсю карабкалась вверх по утесу, но она отмела его опасения. Майкл не стал спорить, решив, что, возможно, и правда делает из мухи слона.

Начинало вечереть, и вид вокруг открывался, пожалуй, даже более завораживающий, чем прежде. Обычно перед восхождением они гуляли по хвойному лесу или лазали по пологим склонам спекшейся пемзы. Однако в тот день тропу альпинистов занесло снегом, поэтому они обследовали саму гору в поисках выступов для ног, выемок для пальцев и расщелин, за которые можно было бы зацепиться, чтобы несколько секунд отдохнуть и восстановить дыхание. Хотя температура была вполне сносной, воздух сделался более разреженным. Дневное солнце бросало яркие длинные лучи на вершины соседних гор — Джефферсона и Трехпалого Джека. Далеко-далеко внизу темнели Большое озеро и парковка, где стоял их джип.