Кровь и память
Шрифт:
— Все верно, незнакомец, — восхитился Мирт. — Большинство моргравийцев ни слова не понимают по-нашему. Вот мы в твоем присутствии и говорили на нашем родном языке. Что-нибудь еще вспомнил?
— Больше ничего, — честно признался Аремис. — Горы мне, вроде, знакомы, хотя не могу сказать почему. У меня при себе ничего нет — ни коня, ни личных вещей. Ничего, кроме меча. — Он удрученно покачал головой. — Ничего не помню.
— Может, если вырвать тебе ногти, так и вспомнишь что-нибудь, — невесело пошутил Мирт, сам же и посмеявшись над собственной неуклюжей шуткой.
— Побойся Шарра! Ты эти шуточки брось!
— Да успокойся ты. Тебе Ферл сказал, кто мы такие?
— Сказал.
— Все верно. Ты знаешь, что Моргравия вот-вот объявит войну Горному Королевству?
— Если бы знал, то вспомнил бы.
— Тогда ты должен простить нам нашу подозрительность, — сказал Мирт. — Если ты из Моргравии — а ты скорее всего не оттуда, — то наверняка слышал о наших скверных отношениях с королем Селимусом.
Имя показалось Аремису знакомым. Оно отозвалась в его сознании целой цепочкой смутных, но тревожных мыслей, от которых он безуспешно попытался избавиться.
— Почему ты решил, что я не моргравиец?
— Потому что мы подобрали тебе на бриавельской стороне Скалистых гор, вот почему. Потому что у тебя странный акцент. Пожалуй, я бы предположил, что ты родом откуда-то с северных островов.
В голове Аремиса мелькнула легкая тень узнавания.
— Понятно. Может, я действительно из тех мест. Жаль, что у меня нет ничего такого, что подтвердило бы твое предположение.
Мирт кивнул.
— Что-нибудь ты обязательно вспомнишь. А теперь отвечу на твой главный вопрос. Да, ты наш пленник, но мы будем с тобой обращаться достойно до тех пор, пока король не решит, что с тобой делать. Отношения с Моргравией сейчас не самые лучшие, так что твой акцент говорит не в твою пользу. Как же все-таки нам тебя называть?
Аремис задумался. Возможность выбирать новое имя не слишком вдохновляла его. Но, с другой стороны, что ему остается? Надо же как-то установить хорошие отношения с людьми, к которым ты попал в плен. У него не было ни коня, ни еды и, главное, полностью отсутствовали воспоминания. Остаться в одиночестве в таком состоянии хотя бы на одну ночь посреди суровых Скалистых гор — значит обречь себя на неминуемую гибель.
— Какое же самое распространенное имя у горцев? — спросил он, решив не спорить с Миртом.
— Как тебе нравится имя Каллин? Это хорошее, старинное имя.
— Действительно, хорошее, — пожав плечами, согласился Аремис.
— Не такое, как дармовая еда вместе с нашим отрядом, Каллин. Чем отработаешь-то кормежку?
— Не знаю. Подскажи мне, что нужно делать.
— Придумал. Мы скоро устроимся на ночлег. Развлечешь нас чем-нибудь после ужина. Сразишься на мечах с Ферлом? Думаю, он с радостью сойдется с тобой в поединке.
— Я тоже.
Мирт рассмеялся.
— Мне нравится твоя самоуверенность, Каллин. Надеюсь, ты хотя бы не разучился держать в руках меч. Ферл у нас самый искусный фехтовальщик во всех Скалистых горах.
— Пообещай мне кружку эля и не беспокойся за своего парнишку, — ответил Аремис и улыбнулся, хотя головная боль и не прошла окончательно.
Вскоре отряд остановился для привала, и лошадей загнали в рощицу хвойных деревьев. Чувствовалось, что Мирт опытный командир — воины беспрекословно выполняли его приказы. Одни тотчас занялись приготовлением ужина, другие — сбором хвороста для костра, третьи — упряжью и кормлением лошадей. Самых молодых отправили искать пресную воду. Аремиса и пару бойцов он взял с собой на охоту. Аремис приятно удивил Мирта тем, что раздобыл четырех зайцев, не истратив для этого ни одной стрелы. Остальные охотники вернулись с внушительным запасом мелкой дичи, которую быстро освежевали,
Они уже больше не разговаривали на северном наречии, которое ныне использовалось лишь для того, чтобы тебя не поняли окружающие. Не потеряй Аремис память, он наверняка вспомнил бы, что этот язык сохранился лишь благодаря королю Кайлеху и его любви к традициям жителей гор. Горный король даже издал указ, который обязывал взрослых учить древнему языку своих детей и внуков. Однако в повседневной жизни горцы пользовались обиходным наречием своего края, которое было распространено среди тех, кто жил вдоль границы с Бриавелем и Моргравией. Аремис выучил язык северян от своей кормилицы, старой женщины, появившейся на свет на северных островах. Она часто пела ему колыбельные песни своей далекой родины. Увы, воспоминание об этом осталось в памяти, которой в данный момент он был лишен. Он не мог припомнить даже, как накануне продирался сквозь Чащу. В какой-то миг он еще пялил глаза на ладную задницу Илены Тирск, а в следующий его накрыла волна колдовских чар, превратившая воздух в плотную, почти непроницаемую стену. Затем новый взрыв волшебства пробил в этой стене трещину, в которую и вылетело его лишившееся сознания тело… Так он попал в северо-восточную часть Скалистых гор.
Пока жарилось мясо и булькала в котле овощная похлебка, Мирт выставил караульных, а затем подозвал к костру одиннадцать оставшихся воинов, чтобы те немного развлеклись перед ужином. Всего их было пятнадцать, крепких, сильных мужчин, однако только Ферл мог сравниться ростом с великаном-чужестранцем.
— Как себя чувствуешь, Каллин?
— Хочется намять кому-нибудь бока, — последовал ответ, который был встречен радостными возгласами.
— Отлично. Кто готов помериться силами с этим верзилой?
С земли поднялся Ферл. Вскинув над головой меч, юноша со свистом рассек им воздух.
— Он мой! — прорычал он, сжав рукоять двумя руками.
Аремис сбросил с плеч накидку и тоже вытащил меч. В лезвии клинка как в зеркале отразилась крашеная шерсть накидки. Мозг Аремиса озарился вспышкой воспоминания.
— Корелди! — прошептал он, плохо понимая, кому принадлежит это имя и какое отношение оно имеет к блестящей стали клинка.
Его расслышал один лишь Мирт. На мгновение горец даже замер от неожиданности, услышав имя, прекрасно известное приближенным короля Кайлеха. Однако он тотчас решил, что сейчас не время выяснять, откуда чужестранцу известно это имя — вопросы следует отложить до лучших времен. А вот доложить об этом королю стоит. Чужестранец, столь необычным образом оказавшийся в руках дозора, неожиданно сделался в его глазах важной добычей.
— Ферл и Каллин, ваш поединок не должен привести к смертельному исходу, — откашлявшись, произнес Мирт. — Если один из вас убьет своего соперника, то оставшегося в живых я собственной рукой лишу жизни. Вы меня поняли?
Аремис молча кивнул. Ферл презрительно усмехнулся.
— Ферл, ты меня понял?
— Так точно, понял.
— Отлично. Помните, это боевое состязание мы устраиваем для развлечения. Сражаетесь до первой крови. А потом попируем в честь победителя.
Соперники скрестили мечи и разошлись. Ферл принял традиционную для горцев боевую стойку — рукоять меча зажата обеими руками, ноги согнуты в коленях, одна отставлена назад. Однако больше всего удивил зрителей чужестранец — зажав рукоятку в двух кулаках, он поднял клинок вертикально на уровне лица. Это была непривычная для горцев манера, так дрались на мечах только в одном месте. Все мгновенно узнали боевое приветствие молодцов с Гренадина.