Кровь на палубе
Шрифт:
– Помилуйте! Ну, какой вы арестант? Вы гость Великого султана! Поверьте, я делаю для вас все возможное… Вот и кушанья теперь вам на заказ готовят. Но, к сожалению, большего пока добиться не могу – Великий визирь непреклонен. Я думаю, что скоро он поймет свою ошибку и освободит вас. Вот тогда и погуляем у меня в гостях. Моя жена вам будет очень рада. Ну, а мне позвольте откланяться. Дела, знаете ли…
Булгаков поклонился в ответ и с лукавой улыбкой на устах проронил:
– Вы уж простите, любезный коллега,
В ответ француз лишь махнул рукой и удалился.
Как только дверь за посетителем захлопнулась, Яков Иванович подошел к окну и, открыв условленную сорок пятую страницу Библии – по числу своих лет, – стал незаметно просматривать ее на свет. В некоторых буквах зияли едва заметные иголочные проколы. Это было первое дошедшее до него со времени заточения секретное послание светлейшего князя Потемкина-Таврического.
Глава 24
Пепельница и британский «бульдог»
Первым в каюту направился Ардашев. За ним семенил капитан:
– Еще одно происшествие на борту! Час от часу не легче!
Присяжный поверенный открыл дверь и окинул взглядом помещение. В углу виднелось пустое чрево распахнутого сейфа. Подойдя ближе, он склонился над телом, дотронулся до шеи несчастного и, печально вздохнув, произнес:
– Он мертв. – Немного помолчав, адвокат добавил: – Говорят, если у покойника не закрыты глаза, значит, он хочет увидеть, кто будет следующим.
Неммерт замер на месте, не в силах пошевелиться. Он так и остался стоять у самого входа, делая вид, что рассматривает рисунок на обоях.
– Что с вами, Александр Викентьевич? – Ардашев обеспокоенно покосился на капитана.
– Ни…ничего, – стуча зубами, пробормотал тот. Превозмогая себя, он оторвал взгляд от стены и повернулся к трупу, но тут же попятился и виновато проронил: – Не поверите, Клим Пантелеевич, мне любой шторм нипочем, а вот покойников с детства боюсь. Вы уж простите…
– Ну, тогда соблаговолите пригласить доктора.
– Да-да, я распоряжусь, не беспокойтесь, – выдохнул Неммерт и с радостью покинул печальное место.
Клим Пантелеевич достал из кармана коробочку монпансье, выудил зелененькую конфетку и отправил ее в рот. «Да, и этот несчастный тоже из Ставрополя. Просто какая-то напасть!»
По коридору зашаркали шаги, в дверях появился врач – лысоватый господин в пенсне с редкими, похожими на перья остатками волос; над завитыми кверху усами выступал желтый, как вареная картофелина, нос. Он был одет в лоснившийся от времени темно-синий сюртук и носил осенние ботинки. В правой руке эскулап держал несессер. «Слава богу, хоть без калош», – подумал Ардашев. Из-за его спины робко выглядывал бледный капитан.
Доктор взялся за осмотр со знанием дела. Безжизненное тело он положил на пол, перевернул на грудь, разрезал одежду перочинным ножом и осмотрел рану. Удовлетворенно хмыкнув, он глубоко вздохнул, поскреб подбородок и как-то обыденно, будто такое случается ежедневно, заключил:
– Смерть наступила мгновенно, примерно полчаса назад. Причина – ножевое ранение в область сердца. Удар, как вы можете видеть, нанесен со спины. Да, вот еще что: нож был довольно больших размеров и с широким лезвием. В общем, такое ощущение, что орудовал мясник либо опытный душегуб. Вот, пожалуй, и все.
– Благодарю вас, Гаврила Емельянович.
– Чего уж там, Александр Викентьевич, видать, судьба моя такая – с мертвецами общаться. Почитай, семь годков в столице в анатомическом покое при больнице отбарабанил да пятнадцать – земским врачом в Малороссии. А там всяко было: и смертоубийства, и мор холерный. И жену с детишками схоронил… Думал, на корабле спокойней будет. Да-с… – застигнутый нахлынувшими воспоминаниями, он замолчал, но вдруг встрепенулся: – А труп как обычно? В цинковый гроб и запаять?
– Наверное, – неуверенно вымолвил капитан. – А впрочем, погодите. Прежде надо бы с госпожой Прокудиной посоветоваться. Ее сейчас водицей отпаивают.
– Потеря близкого человека – дело всегда горестное и, как правило, неожиданное. Я позову матросов… покойничка убрать. – Он накрыл тело простыней и вышел.
Смахнув ладонью выступивший на лбу пот, Неммерт спросил:
– Что скажете, Клим Пантелеевич?
– Первым делом надлежит допросить его жену, а также стюардов и пассажиров, кои могли видеть убитого в последние часы его жизни. Время уже позднее, но допросы необходимо провести именно сейчас и лучше всего здесь. Кроме трупа, ничего убирать не следует.
Не успел присяжный поверенный договорить, как раздался робкий стук в дверь. Двое матросов вошли в помещение, положили убиенного на носилки и вынесли в коридор. Сразу за ними в каюту влетел штурман Войцеховский.
– Что такое, Казимир Львович? – обеспокоился капитан.
– Дело в том, что я один из тех, кто видел господина Прокудина перед самой смертью. И я знаю, кто его убил. – От волнения он тяжело дышал и теребил пуговицу на мундире.
– И кто же?
– Студент.
– Вот те на! – воскликнул Неммерт.
– А вы присядьте и расскажите нам все по порядку, – адвокат указал на стул, где недавно восседал труп.
Скромно умостившись на краешке, Казимир Львович подробно описал свое участие в достаточно неприглядном действии и в заключение с явным сожалением признался:
– Если бы Константин Иннокентьевич заранее пояснил, для чего надобно было наше присутствие, да разве бы я согласился? Мы с Муратом сами не знали, куда от стыда глаза прятать.
– Необходимо срочно арестовать этого Свирского, – предложил Неммерт.