Кровь нерожденных

Дашкова Полина Викторовна

Наконец дверь открылась.

Когда Кротов увидел ее мертвенно-бледное лицо, влажные, слипшиеся волосы и труп с пробитой головой в коридоре, первой его мыслью было: «Слава Богу, жива!» Он обнял Лену и почувствовал, что ее бьет крупная дрожь.

– Все позади, Леночка, ничего не бойся. Все страшное уже кончилось, – произнес он, погладив влажные волосы.

Но сам он был уверен – ничего не кончилось. Начался следующий раунд игры. Леной занялись всерьез.

Кротов позвонил на Петровку и вызвал опергруппу.

– Простите меня, – тихо сказала Лена, –

я думала, он меня уже убил. Он держал пистолет, раздался выстрел... Я думала, меня уже нет. Простите, мне надо переодеться.

Через полчаса после приезда опергруппы картина происшедшего немного прояснилась.

В карманах убитого не было обнаружено никаких документов, удостоверяющих личность. Только пачка сигарет «Кэмел», зажигалка «Зиппо», сто тридцать тысяч рублей мелкими купюрами и три стодолларовые купюры, набор отмычек.

Но главное – во внутреннем кармане куртки была найдена цветная фотография Лены Полянской.

Лена взглянула на снимок. Месяца полтора назад ее сфотографировал редакционный фотограф – просто так, чтобы дощелкать несколько кадров, оставшихся на пленке. Фотографироваться Лена не любила, но этот снимок ей понравился. Она улыбалась на нем спокойно и счастливо. Она даже поставила его за стекло, на книжную полку. Именно эта фотография исчезла вместе с ключами и телефонной книжкой...

– Выстрел произведен из импортного пистолета, но не того, который валяется в ванной. Стреляли с близкого расстояния, не больше полуметра, сзади, в затылок. Смерть наступила около часа назад. – Судмедэксперт, толстый пожилой армянин Рубен Данаян, стянул резиновые перчатки, закурил. – Похоже, убитый стоял у самого бортика ванной, на кафеле подсохший след его ботинка. Так торопился, что ноги не вытер. Когда в него пальнули, он, вероятно, перевалился через бортик и упал головой в ванну. А потом труп сразу перетащили в коридор.

– Здоровый должен быть мужик, – поднял голову от протокола старший опер Миша Сичкин, – такого бугая поднять, из ванной вытащить – это ж силищу надо иметь!

– Слушай, Серенький, – хитро подмигнул Рубен, – это часом не твоя женщина?

– Конечно, моя! – кивнул Кротов.

– Можно сказать, в рубашке она родилась. Кто-то за нее очень здорово заступился... – тихо и задумчиво произнес Данаян.

– Ну что, труп выносим? – услышала Лена в коридоре чей-то голос.

– Подождите, – она подняла голову, – можно, я еще раз посмотрю?

Двадцать минут назад, тупо глядя на лицо покойника, она сказала:

– Нет. Я не знаю этого человека.

Было в нем нечто пугающе-знакомое, но тогда у нее еще сильно кружилась голова и перед глазами плавали светящиеся зеленые мухи. Но главное, что-то в глубине души сопротивлялось узнаванию. Именно за это чувство внутреннего сопротивления она и ухватилась сейчас: «Я не хотела узнавать его. Слишком страшно было бы...» – мелькнуло у нее в голове.

Труп уже лежал на носилках. Когда откинули с лица покойника угол черного полиэтилена, ей хватило одного быстрого взгляда, чтобы спокойно произнести:

– Простите. Я была

не в себе. Я знаю этого человека.

Стало очень тихо. Все молча уставились на Лену.

– Это Бубенцов Юрий Изяславович, пятидесятого года рождения, русский. Родился в Тюмени, с 1972 года живет... жил в Москве. Член Союза писателей. Мой бывший муж.

– Выносите, что встали? – тихо сказал Кротов санитарам.

– Мы развелись восемь лет назад, – продолжала Лена, уже сидя на кухне напротив Миши Сичкина, который торопливо писал под ее диктовку, – его теперешнего адреса я не знаю. После нашего развода у него сменилось две или три семьи.

– Вы с ним встречались после развода? – спросил Сичкин.

– Да. Лет пять назад он принес несколько своих рассказов ко мне в редакцию. Но я ни одного из них не опубликовала.

– Из личных соображений? Были обижены на него после развода?

– Что вы, – мягко улыбнулась Лена, – мы расстались мирно. Просто рассказы были слабые. Потом мы встретились летом этого года на конференции в Канаде, совсем случайно. А сегодня утром он позвонил мне сюда и попросил о встрече, хотел, чтобы я вышла к нему в маленький дворик, здесь неподалеку. Я сказала, что приду, но идти не собиралась. Просто согласилась, чтобы не продолжать разговор.

– В котором часу это было?

– Не знаю. Я не посмотрела на часы. Звонок меня разбудил, я была сонная.

– Потом вы опять легли спать?

– Да. Но заснуть не смогла и пошла в ванную. Ну а потом – я уже рассказывала, что было потом.

– Елена Николаевна, можно немного конкретнее: почему вы, не собираясь идти, сказали, что придете, и почему не хотели встречаться с Бубенцовым?

– После нашей встречи в Канаде этим летом он какое-то время пытался возобновить со мной отношения. Мне этого не хотелось. Мы были совершенно чужими людьми, к тому же я узнала, что у него жена и маленький сын.

– Он скрывал это от вас?

– Да.

– Вы выясняли это специально или узнали случайно?

– Совершенно случайно. Я ничего про него специально не узнавала, мне это было неинтересно.

– И тем не менее это повлияло на ваш отказ продолжать отношения?

– А как вы думаете? Конечно, повлияло.

– И все-таки, почему вы не сказали ему по телефону, что не придете?

– Месяца три назад я пыталась объяснить ему, что не хочу с ним встречаться. Слов он не понял. Я решила, что поступок поймет. Пообещать и не прийти – это, конечно, нехорошо, но убедительно.

– Как вам кажется, он тяжело переживал ваш отказ продолжать отношения?

– Юрий всегда пользовался потрясающим успехом у женщин. Он привык, что все от него без ума. Мой отказ ударил по его самолюбию.

– Когда вы были женаты, он ревновал вас к кому-нибудь?

– Ко всем подряд.

– Вы давали ему поводы?

– Нет. Я ему не изменяла. Он мне – да.

– Как он выражал свою ревность?

– Очень красноречиво.

– То есть?

– Бранился, устраивал сцены.

– Он не пытался вас ударить, не грозил убить?