Кровь нынче в моде
Шрифт:
Некоторые чернеют, если их облить святой водой, но не все. Отсечение головы человека, укушенного вампиром, может предотвратить его воскрешение. Выстрел серебряной пулей однозначно убьет живого вампира, так же как пронзение его сердца осиновым колом.
Конечно, серебряная пуля или кол в сердце могут убить кого угодно.
Довольно странным мне показалось то, что у некоторых из них наблюдается аллергия на арахис.
А самая большая загадка для меня — как удалось семейству вампиров выжить в эру скрытых камер и судебных доказательств. Погибли при невыясненных обстоятельствах несколько человек, с тех пор как Лиллиан и ее
Поздно вечером, когда я наконец перестала шарахаться от каждой тени, я выливаю из флакона ароматную жидкость «Крем де ла Мер» стоимостью пятьсот долларов (после того как побрызгала на себя несколько раз — я очень люблю дорогую косметику) и «прокручиваю» парочку ситуаций, как подложу флакон обратно. Вероятнее всего, лоток для посылок и почты будет все еще за пределами кабинета Лиллиан, когда я пойду сменить Шарлотту во время перерыва на ленч. И я смогу незаметно вернуть разбавленный лосьон. А для того чтобы Лиллиан обратила внимание на содержимое лотка, нужно застелить его кроваво-красным бархатом.
За углом на Семьдесят первой улице есть римско-католическая церковь.
Надеюсь, что чаша со святой водой там не только для того, чтобы фигурировать в кинофильмах.
Глава 13 СПЕЦИАЛЬНАЯ ДОСТАВКА
Церковь Святого Причастия на Семьдесят первой улице словно сошла с обложки романа «Ребенок Розмари». [29] Я до сих пор не могу привыкнуть к архитектуре Верхнего Уэст-Сайда, где вызывающе роскошные современные здания соседствуют с мрачно темнеющими очертаниями готики. Глядя на круглое церковное окно в форме розетки и на устремляющийся ввысь верхний ряд окон, освещающих хоры, я чувствую, как меня пробирает дрожь.
29
«Ребенок Розмари» — роман американской писательницы Аиры Левин. На обложке изображен фасад готической церкви.
Святая вода оказывается прямо за дверью — в небольших каменных чашах, установленных в сводчатых нишах, но я не решаюсь немедленно приступить к исполнению своего плана. Я трусливо удираю в неф, с запозданием замечая, что на скамьях тут и там дремлют бездомные. Я нахожу свободный ряд и сажусь — надо дождаться, чтобы окружающие перестали обращать на меня внимание. Когда этот момент настал, я иду назад к выходу и погружаю свою маленькую бутылочку в купель так тихо и быстро, что никто, я уверена, ничего не заметил.
* * *
Украденный, разбавленный и заново упакованный флакон покоится в моей сумке Всемирного фонда защиты диких животных, когда наступает время принять на себя обязанности Шарлотты. Даже таскание этого флакона повсюду с собой заставляет меня чувствовать себя виноватой. В животе начинается нервное бурчание. Что, если это средство не подействует на Лиллиан? Тогда нельзя будет однозначно утверждать, что она вампир. Как говорится,
Я играю на чужом поле.
К счастью или к несчастью, но, заступая на пост, я не знаю, у себя ли Лиллиан. Как оказалось, она лежит на спине на столе из тяжелого черного стекла в своем кабинете и какая-то азиатка в белой униформе сотрудника СПА стоит над ней, быстро, со свистом размахивая в воздухе руками и неодобрительно хмурясь.
— Привет, это Кейт. — Я стучу в слегка приоткрытую дверь. — Я заменяю Шарлотту.
— Захвати мою книгу для записи деловых встреч и входи! — командует Лиллиан.
Шарлотта, еще не успевшая уйти, смотрит на меня завистливым взглядом, как будто чтение расписания деловых встреч Лиллиан, пока та принимает процедуры Рейки, — самая большая в мире привилегия. В ответ я смотрю на нее в упор до тех пор, пока она не хватает свою поддельную сумку «Баленсиага» и не ретируется. Затем я перекладываю флакон из моей сумки в почтовый лоток, нахожу на столе тяжелую, в кожаном переплете, книгу для записи деловых встреч Лиллиан, кладу ее поверх лотка и вхожу, шатаясь от тяжести.
— Как дела, Лиллиан? Все хорошо?
— У тебя не бывает ощущения, что ничего хорошего тебя уже не ждет?
Я думаю о святой воде и искренне отвечаю:
— Нет, я как раз многого жду от жизни.
— Ты еще молода. Тебе еще не успело все наскучить, как мне. Рекламодатели вечно требуют лучшей подачи материала. Ассистенты вечно пишут личные письма. Знаменитости вечно пощипывают свои усы и бродят вокруг полуобнаженными в ожидании фотосъемок. И клянусь тебе, Кейт, если еще раз увижу возвращение восьмидесятых, я выколю себе глаза.
— А ты не хочешь посмотреть, что прислали сегодня? — Я пытаюсь отвлечь ее от черных мыслей.
— Есть что-то, заслуживающее внимания?
— Альбом «Самые красивые отели», лифчик от «Ла Перла», новый продукт от «Крем де ла Мер».
Лиллиан вздыхает:
— О, все как всегда. Позже.
Я зачитываю вслух ее календарь на четверг, пятницу и понедельник, выискивая по ее просьбе «окна», чтобы вставить в расписание сеансы Рейки. Среди прочего там есть довольно двусмысленная запись, сделанная карандашом во время совещания элегантным, старомодным почерком Лиллиан. Дело в том, что сделана она небрежно и потому истолковать ее можно двояко: либо как «смерть живьем», либо как «доставлять».
— Мне тут кое-что непонятно, — сую я книгу в лицо Лиллиан. — Похоже, это внесено в расписание на совещании в понедельник.
— Не бери в голову, — отмахивается она, но что-то в ее голосе настораживает меня.
— Ты уверена, что нет необходимости переносить это на другое время?
— Абсолютно.
Так-так, а не может ли эта запись иметь отношение к жидкости, известной в «Тэсти» как «свекольный сок»? В мой первый рабочий день здесь, когда я сидела с Феликсом, заполняя бумаги, вошел какой-то мужчина, толкавший перед собой тележку, уставленную прохладительными напитками. Если предположить, что вампиры нашли альтернативные способы питания, вместо того чтобы убивать направо и налево, это многое объяснило бы. Однако одна порция напитка в день… это, должно быть, жесточайшая диета. Неудивительно, что законодатели мод всегда такие злющие — они же просто умирают от голода.