Кровь Севера
Шрифт:
А если поджечь дом?
Да хрен его подожжешь. Вон бревнища какие. И крыша сырая — дождь же ночью был. Кроме того есть еще одна важная деталь. С поля боя успел смыться один из франков. Есть такое мнение, что прохвост может добежать туда, где есть еще одно гнездо франков. Более богатое на бойцов, чем здешний замок. А нас — мало.
— Какие идеи? — поинтересовался я.
Идеи у Трувора были.
Во-первых, надо выяснить, как далеко отсюда находится ближайший гарнизон? Во-вторых, предложить франкам компромисс. Мы уходим, забрав с собой часть скотины и десяток
Как только мы добираемся до своих, заложников отпускаем. Такое предложение.
А если оно не будет принято?
Тогда мы порешим всю живность, включая трелей и черного жреца. Поджигаем всё, что удастся и уходим.
Что ж, план понятен. Я поглядел на толпу несчастных. Женщин и детей в ней было явно больше, чем мужчин. Но даже мужчины не помышляли о сопротивлении. Забитые крестьяне. Что с них взять, кроме жизни…
В том, что слова Трувора — не пустая угроза, я не сомневался. Значит, надо уговорить франков на вариант два.
Первым делом я отвязал священника от бревна.
Потом попытался наладить диалог. Это оказалось намного легче, чем с мальчишкой в лесу. Прибавив к своему хилому словарю средневекового французского английский и скандинавский диалект германского, я без особых проблем смог донести до патера суть предложения Трувора. От себя добавил, что искренне заинтересован в спасении жизней его паствы. Но если что-то пойдет не так: например откуда-нибудь появится франкская кавалерия, участь пленников предрешена. Убьют всех. Может появиться такая кавалерия?
Не скоро, отвечал католический попик. До замка барона де Чего-То-Там — миль десять. То есть подмога будет и будет непременно, потому что хозяин здешнего надела, оруженосец барона и получил землю именно как баронов вассал. Но подоспеет баронская рать не раньше, чем к вечеру. А скорее — завтра утречком. Но зачем нам убивать людей и животных? Может, мы просто уйдем? За небольшое вознаграждение?
Лично он, патер, готов заплатить нам целых полмарки серебра. Дал бы и больше, но — нету.
— Нет у него серебра! — заявил Руад, когда я перевел предложение. — Я сам его обыскивал.
— Серебро — там, — попик показал в сторону часовни.
— Хорошо, — кивнул Трувор. — Значит к тому, что я сказал — еще полмарки серебра.
Ну извини, патер, я тебя за язык не тянул. Ты ведь знал, с кем имеешь дело.
— Скажи своим хозяевам, чего хочет мой вождь, — сказал я священнику. — Пусть он решает и решает быстро.
Оруженосец барона с ответом затягивать не стал. Заявил, что никого серебра и заложников мы не получим, потому что слово и честь нормана — это столь же мифические понятия, как голоса рыб и ум овец.
— Я сам могу стать заложником, — робко предложил священник.
Но предложение было отклонено. Поскольку он уже был у нас в закладе.
— Что ж, — сказал Трувор. — Нам предстоит тяжелая работа. Не будем терять времени. Витмид, выведи из конюшни лошадей — они нам пригодятся. А этих, — жест в сторону перепуганных крестьян, — загони внутрь. Прикончим всех сразу, когда подожжем сарай.
Мой мозг отчаянно искал выход. Уговаривать Трувора пощадить несчастных — бесполезно. Он свое слово сказал. Значит, значит…
— Погоди, Жнец! — воскликнул я. — Вижу способ выкурить зверя из норы!
— Да? — Трувор заинтересовался. — Какой же?
— Выкурить, — сказал я. — Как лисиц. Это дом нельзя поджечь. Но можно сделать так, что внутри станет очень неуютно.
Моя идея была проста. Дом ведь негерметичен. Если мы запалим десяток килограммов сырой соломы (солома здесь в избытке) с подветренной стороны, то дым легко проникнет внутрь дома. Помешать нам защитники не смогут. Изнутри. А если решатся на вылазку, то еще лучше. Думаю, пройдет не так уж много времени — и хозяин пересмотрит свою точку зрения на предложение Трувора.
— Отлично! — заявил наш вождь. — Ты молодец, Волк! А я нет. Мог бы и сам сообразить. Стемид, Руад, сколачивайте щиты. Рулаф — тащи соломы. А ты, Волк, займись обедом. Когда мы закончим, я был бы не прочь перекусить.
Получилось. Устроить вылазку осажденные не рискнули. Метали стрелы из окон… Без толку. Щиты из тележных днищ. Такие разве что катапультой пробить можно. И дым хороший получился. Густой, вязкий, черно-желтый. И десяти минут не прошло, как в доме закхекали и заперхали. Но предпочитали задохнуться, чем выходить. Такая смерть казалась франкам более легкой, чем непосредственно от рук норманов. Я их понимал. Снятие живьем кожи с последующим окунанием в морскую воду было далеко не самым жестоким развлечением викингов.
Так что пришлось мне подыскать еще один довод:
— Мы не норманы, мы венды, — сообщил я попику. — Скажи им.
Вендов, то бишь западно-словенские племена в бывшей империи Карла Великого тоже не жаловали, но боялись меньше.
Сработало. Вылезли. Шестеро мужчин и, главное, почти полсотни женщин и детишек.
Побросали оружие, выстроились понуро.
Трувор тут же вычленил хозяина и его старшего сына. Их упаковали и погрузили на телеги. Заложники. Затем варяги-специалисты отбраковали негодный к переходу скот, выбрали рабов пободрее, и мы тронулись. Единственное: забыли прихватить симпатичных девок. Медвежонок, когда очухался, целый день ворчал. Мол, самое главное оставили.
Обратно ехали почти всю ночь. Трувор помнил, что сказал священник, и встречаться с баронской дружиной (если таковая имелась) не хотел.
Мы и не встретились. Зато вечером хлынул дождь. Будто великанский бурдюк на небе прорвало. Натуральный тропический ливень.
Отличная утоптанная дорога уже через час превратилась в болото. Колеса телег временами увязали чуть ли не по ступицы. Овцы по брюхо проваливались в ямы… Под шумок четверо пленников попытались бежать. Глупо. Вот если бы они все разом дернули. Да в разные стороны… Беглецов поймали. Выявили зачинщика и прирезали. Зато Трувор наконец объявил привал. Очень вовремя. Лично я еле ноги передвигал. Впору завидовать раненым и Медвежонку, «отдыхавшим» на телегах.