Кровь Святого Сотника. Книга 1. Мост через Оку. Часть 1
Шрифт:
Вот я туда и попал. В основном, служба состояла из того, что мы ходили «через день на ремень». Охраняли все это старое железо, которое, однако, могло стартовать при острой нужде. У нас даже «калашей» не было. Были древние карабины СКС с запрещенными игольчатыми штыками. Как я уже сказал, земли было много, земля была пустая (сейчас в ближнем Подмосковье представить себе это – не получается). А на пустой земле, как в заповеднике, зверья было богато. Лоси, кабаны, волки, другая мелочь. За стрельбу на постах нас не наказывали. А что делать, если бойца волки окружили? (Это такая дежурная отмазка была). Офицеры, как
Вот и сейчас рефлексы сработали. Затвором щелкнул, приклад в плечо вжал. БАХ! Попал удачно. С сорока метров пуля вошла в правый глаз и вырвала мишке половину черепа. Блин, такое впечатление, что всю поляну мозгами забрызгало.
Огляделся я в наступившей тишине. Мужик живой, ногами скребет, из-под медвежьей лапы выбирается. Собачку порванная, копье сломанное рядом лежат. Девчушки живы, только все в мозгах и в ступоре. Мелкая вообще в комочек свернулась, старшая ее обнимает и на меня смотрит, не мигает. А глазищи голубые, в пол-лица. Красава!
Немая сцена. Пауза затягивается. И я сказал:
– На помощь звали? Я пришел.
Мужик, выбравшийся из-под туши, был полностью обессилен. Тем не менее, сумел встать, поклонится мне в пояс, и сказал какие-то слова. Переводчик, который заработал у меня в голове после удара молнии, довел до моего сведения, что меня благодарят, клянутся в вечном расположении, ля-ля-ля и все такое. Что за язык, я так и не понял. Кивнув дяденьке, я подошел к девчушкам. Присел на корточки перед мелкой. Достал носовой платок, на который с утра капнул каким-то мужским одеколоном. Хотел мордашку оттереть от красных брызг. Из кармана еще что-то выпало. Маленькая шоколадка "Аленка", та самая, где кукольная девочка в платочке на обертке. Аккуратно убрал маленькие ладошки от лица, аккуратно вытер глазки и щечки.
– Смотри, что у меня есть. Это вкусно.
Я зашуршал оберткой. У мелкой открылся один любопытный глаз. Отломил себе маленький кусочек, положил себе в рот. Почмокал, картинно закатывая глаза, и вложил в ручонки оставшуюся плитку. Робко, повторяя мои движения, девочка отломила кусочек и осторожно положила его на язык. Распробовала. Ишь, как мордашка в улыбке расплылась.
– Умарь? (Ягода?
– сработал «переводчик»)
– Это шоколад. Называется "Аленка".
Дальше началась словесная пурга.
– А это ты медведя убил? А ты кто таков будешь? Охотник? Как батюшка мой? А меня Вежава зовут. А как тебя зовут?
Удивительно пластичная психика у детей. Только что в ступоре была, и вот уже фонтан не закроешь.
– Стоп.
Я прикоснулся ко лбу малявки.
– Вежава.
Дотронулся до своего лба.
– Сергей Лонгин.
– Ашава, – прикоснулась к виску старшая.
– Тумаень Виряс – представился мужичок.
Ну вот не знаю я – чего дальше делать. Разговаривать не получается. Понимать – понимаю, слова ответные не складываются. Да и странные они какие-то. Мелкие, неумытые, одежда домотканая, серая. На мужичке меховая безрукавка. У старшей девчонки бусы красные. Похоже, что рябина сушеная… Короче, валить надо отсюда. Тем более что туман, из которого я вышел, никуда не делся, рядом клубится. Несмотря на яркое полуденное солнце. Солнце! А я вошел в туман в октябре, ранним утром. Значит, я не здесь. Не у себя. Другая реальность! А-а-а…Ладно. Не в бою. Разберемся. Потом.
Я встал, пошарил в карманах. Барахла не густо. Маленькое зеркальце, китайская зажигалка, да китайский же минифонарик. Фонарик вложил в ладошку младшей, предварительно поморгав светом. Зеркальце отдал старшей. Зажигалку вручил дяде. Коротко поклонился всем троим.
– Вежава. Ашава. Тумаень Виряс. Мне пора.
Поглядел на яркое солнце. Все-таки лето лучше, чем осень!
– Хэй! – отсалютовал светилу и шагнул в туман.
И на грани перехода услышал: «Нишке…»
Глава 3. А мы видели Нишке…
В семейной землянке вокруг очага сидело семейство Виряса: сам Виряс, его жена Лепаня, старший сын Лепай, Ашава и Вежава. (Древние мордовскме имена). Перед ними лежали вещи, невиданные ранее никем из семьи и рода. Был еще старый жрец Дурнай, которого позвали, чтобы разъяснить случившееся и понять волю Богов.
– Быстрый огонь, солнечный луч, ясный образ и тонкое серебро, -сказал Дурнай, последовательно прикасаясь к зажигалке, фонарику, зеркалу и фольге. Виряс для него уже пощелкал зажигалкой, посветил фонариком в темные углы, дал посмотреться в зеркало и пошуршал оберткой от шоколадки. Ступор у старика уже прошел и теперь он думал.
– Эти вещи явно сотворили не эрзи. Тогда кто? Шайтан или светлые Боги? Или великие мастера из-за дальних морей. Много лет назад по нашей реке проплывала большая лодка со многими людьми, сидевшими за веслами. У него тоже было много чудесных вещей: мягкие красивые ткани, ягодный сок, вызывающий веселье и ножи из доброго железа.
Старик вытащил из кожаных ножен короткий темный клинок:
– Тогда я отдал за него десять раз по десять куньих шкурок. Но всю эту мену можно было потрогать руками. А сейчас я не чувствую руками солнечный луч, но я вижу его глазами, хотя снаружи уже темно. И кто мог раскатать серебро так тонко, словно это лист ольхи? Скажи Ашава, почему ты решила, что видела Бога Солнца Нишке-Паза?
– Когда духи послали за нами Хозяина леса, то день был серым. Потом пришел туман. Потом открылось солнце. Потом из тумана вышел Он. Потом был гром и Хозяин леса умер.
– А может это был Пурьгине-Паз, Хозяин Грома? – задумчиво сказал Виряс.
А может это был Эрзян кирди, человек, посланный нам Богами? – так же задумчиво сказал жрец. – Вы же говорите, что одежда его была небогатой, хотя и крепкой на вид. Я думаю, что Повелитель светила, должен был снизойти к своим детям во всем блеске своего могущества.
– Я преклоняюсь перед твоей мудростью, Дурнай, – произнесла Лепаня, – но ты ни разу не говорил, что видел Богов. Ты говорил, что слышал их голоса во время священных обрядов, но воочию никто к тебе не являлся. Тогда откуда ты знаешь, как выглядит Нишке?
– К тому же, – осмелилась вступить в разговор старших Ашава, – когда он уходил, то что-то крикнул солнцу и махнул ему рукой. И солнце ушло за тучи. А еще у Вежавы осталось вот это.
И она протянула жрецу квадратный кусок тонкой ткани, испачканный кровью.