Кровавая ария
Шрифт:
— Думаю, — прищурилась чародейка, — именно эта естественность стоила ему тех огромных усилий и тренировок, что привели к перенапряжению. По крайней мере, узелки на связках это подтверждают.
— Итак, — Вил забрал отчёт, — что кроме пошатнувшегося здоровья могло побудить молодого, успешного, красивого мужчину покончить с собой?
— Почему вы так держитесь за версию самоубийства? – раздражённо проговорила чародейка, — неужели всё из-за того, что её высказала эта надменная высокомерная кривляка из королевской ложи?
— Ох и не повезло леди Камирэ, – улыбнулся Вил, — не высокого же вы мнения о будущей королеве.
— Лучшего она не заслужила.
— Причина
— Вы забыли упомянуть проигранное в карты желание, которое породила богатая фантазия леди Камирэ, — не без иронии добавила Рика.
Раздался деликатный стук в дверь, и Турада подал сервированный к чаю поднос.
— Благодарю, — удивлённо проговорил коррехидор, — однако ж мы не сможем воздать должное вашему искусству. Нас ждёт расследование. А вы наведите справки у практикующих мозгоправов, не обращался ли к ним Эйдо Финчи. Если обращался, спросите, по какой причине, и не было ли у него тяги к самоубийству.
— Вы о застрелившемся артисте, которого привезли вчерашним вечером? – зачем-то уточнил Турада.
— Да, именно о нём. Жду результатов к вечеру, — сказал коррехидор и велел унести чай к горькому сожалению чародейки.
— Мы, естественно, не собираемся замыкаться на версии самоубийства, — они шли к стоянке магомобилей, и Вил немного ёжился под внезапно налетевшим с залива холодным ветром, — начнём с театра. Я позвонил туда и узнал, что труппа собирается на репетицию как раз к одиннадцати часам. Так что все должны быть на месте.
Королевский театр нимало не производил траурного впечатления. Афиша с умершим артистом была снята, её заменяла другая, с красавицей в старинном платье и сказочной птицей в руках. «Сказание о золотом журавле», — прочла чародейка. Вил уверенно вёл девушку по коридорам той части театра, где обычным зрителям никогда не приходится бывать. В кабинете с надписью «Дирекция» молодая бойкая секретарша категорически заявила, что директора нет на месте, сообщив при этом о готовящейся завтрашней церемонии погребения «бедного, бедного господина Финчи».
— Наверное, вам поможет господин Сайн, — проговорила она, глядя на кленовый лист служебного амулета коррехидора, — проследуйте вон в ту дверь, — изящный кивок указал на одну из дверей приёмной, табличка на ней любезно сообщала, что кабинет сей занимает господин Метью Сайн – старший администратор Королевского оперного театра.
Господина Метью Сайна они застали сидящим на столе и бурно обсуждающим что-то по магофону. Он не слышал их стука и удивлённо воззрился на непрошенных посетителей.
— Я тут немного занят, — недружелюбно проговорил он, — пытаюсь работать. У нас, видите ли, артист умер, и мне необходимо срочным образом подыскать тенора на замену. Насчёт компенсаций за билеты или контрамарок, справьтесь у секретаря и не мешайте, — он сделал прогоняющий жест рукой.
Этот развязный человек с начинающим выпирать из-под жилетки животиком и дымящейся сигарой в углу рта совершенно не понравился чародейке. Она собиралась было доходчиво разъяснить, кто перед ним находится и как в таком случае надлежит разговаривать, но её опередил Вил.
— Вы лишь пытаетесь работать, а мы работаем. Не соблаговолите ли слезть со стола, когда с вами разговаривает древесно-рождённый лорд? – надменно поинтересовался он, показав амулет коррехидора.
— Я перезвоню, — бросил администратор в трубку и сполз вниз. Он положил сигару, поправил
Сайн остановил кружение по кабинету, осушил стакан воды из графина, возвратился на своё место, вздохнул и спросил:
— Чем могу быть полезен Королевской службе дневной безопасности и ночного покоя?
— Я – верховный коррехидор Кленфилда, граф Вилохэд Окку, — представился Вил и сел на бархатный стул, — а со мной моя помощница – мистрис Эрика Таками. Мы ведём расследование смерти господина Финчи. Обеспечьте нам возможность опросить труппу артистов и работников сцены, кто имел непосредственное отношению к спектаклю вечером инцидента.
— Расследование? Да вы шутите! – воскликнул администратор, — в столице перевелись преступники? У Королевской службы дневной безопасности и ночного покоя нет более важных дел? Эйдо застрелился на глазах сотен людей. По-моему, всё ясно и понятно: это просто не может быть ничем иным, нежели суицидом.
— А вот его величество Элиас придерживается иного мнения, — спокойно возразил Вил, — я действую по его личному поручению. Вчера ваш театр почтила своим присутствием леди Камирэ. Наша будущая королева стала невольной свидетельницей трагедии. Я полагаю, она обладает достаточным влиянием на своего жениха, дабы обеспечить вашему театру всяческие проблемы с финансированием на следующий год. В ваших интересах не задавать глупые вопросы, а всемерно содействовать нам во время расследования.
— Я вас услышал, — Сайн взял из пепельницы сигару, уже собирался раскурить её, но, встретив не особенно дружелюбный взгляд Рики, положил её обратно, — ваше право. С моей стороны, заверяю, что не встретите ничего кроме самого искреннего сотрудничества. В конце концов, это – содействие правосудию, что, в свою очередь, – священныйсвященный долг любого законопослушного гражданина королевства.
— Вот и чудно, — усмехнулся Вил, — с вас и начнём, — расскажите о Эйдо Финчи.
— Финчи, — повторил администратор, собираясь с мыслями, — боюсь, при всём моём желании много я сообщить вашим сиятельствам не могу, — он, по всей видимости не представлял, как обращаться к Рике, и решил перестраховаться, ибо каждому артанцу с детства известно, что избыточной вежливости не бывает, — я занимаюсь организационными вопросами. Что-то сломалось, Сайн позаботится о починке; актёр упал и сломал руку – Сайн найдёт замену за пару часов. Афиши задерживает типография, опять-таки Сайн поедет и уладит. Вы уже поняли, я штатный борец с неприятностями, коих в театре немерено. Вы даже не представляете, но у нас каждый день что-то происходит не так, как планировалось. А кому это что-то налаживать, устраивать, договариваться? Мне! Признаюсь, мне даже поссорившихся любовников мирить доводилось.