Кровавая Мэри
Шрифт:
– Нет. Вот это.
Он достает из кармана пару сережек. Серебряные кольца, похожи на антикварные.
– Красивые.
Она снимает свои золотые, бросает их в свою маленькую сумочку. Когда она надевает первую сережку, он начинает тяжело дышать. Выражение его лица, наверное, пугает ее, потому что она перестает улыбаться.
– Ты знаешь, я обычно сама не назначаю свидания. У меня есть посредник.
– Не волнуйся. Ты ведь веришь мне, да?
Она кивает, но как-то неуверенно.
– Эти
– Спасибо. М-м-м, а как ты достал номер моего телефона?
– Я знаю подход.
– Да уж, точно.
– Ванная там. Знаешь, я хочу, чтобы, когда ты выйдешь оттуда, на тебе были только эти сережки.
Она слегка улыбается ему, немного задерживается, а затем решительно отправляется в ванную, как послушная маленькая шлюшка.
Он раздевается, аккуратно сворачивает одежду и кладет ее на полу в кладовке, рядом с топором. Остальные инструменты выложены рядком на грязном полотенце.
«Что же взять, что же взять?..»
Он выбирает удавку для убийства и сапожный нож для детальной работы. Удавку он взял на работе – двадцатидюймовый кусок струны от рояля, на концах струны деревянные ручки. Ею он еще не пользовался. Будет весело.
Девушка выходит из ванной, уверенность вернулась к ней. Ее обнаженное тело безупречно.
Но это ненадолго.
– О, да ты большой парень, а? Ну, чем займемся сначала, здоровяк?
Оказалось, отрезать голову гораздо сложнее, чем он думал. Ему приходится упереться коленом ей в спину, а затем перепиливать удавкой позвоночник.
Очень много крови.
Отделив голову, он берет сапожный нож и принимается за работу.
Он накидывается на нее с остервенением, как голодный человек. Это чувство даже не сексуальное. Это эйфория. Очищение сознания, утоляющее боль.
В тот миг, когда он зашел сзади и накинул удавку на ее красивую шею, боль в голове тут же исчезла. Все стало четким, челюсти перестали непроизвольно сжиматься, чувство огромного облегчения – в тысячу раз лучше оргазма – наполнило его.
Он не понимал, почему. Ему было все равно. Боль ушла, сменилась припадком хохота, он все быстрее стал действовать сапожным ножом.
Вскоре это состояние перешло в бездумное бешенство.
После всего того, что он сотворил, он отправился принять душ. Вода прохладная и пахнет ржавчиной. Но его это не волнует.
Боль ушла.
Надолго ли она оставила его – неизвестно. Иногда это недели, иногда – несколько часов.
Он извлекает из этого все, что может.
Хорошо намылив руки, он тщательно чистит ногти зубной щеткой, вычищая кровь и мелкие частички плоти. Он ощущает соленый вкус крови во рту, выплевывает какой-то кусок на пол душевой.
Наверное, совсем слетел с катушек.
Выйдя из ванной, он видит, насколько сильно он слетел с катушек на самом деле.
Месиво. Ужаснее, чем когда-либо.
Он сидит на кровати, нагой, в позе мыслителя, уставясь на изуродованное тело. Он даже не помнит половину того, что делал с нею, используя лишь острое лезвие и свою физическую силу. Впечатляет.
«Я жуткий сукин сын», – говорит он себе.
Осторожно, чтобы не ступить в лужу крови, он идет в кладовку и быстро одевается. Затем нажимает на телефоне цифру «3» – для активирования быстрого набора.
– У меня еще одна.
Смех на другом конце.
– Ты маленькая работящая пчелка, а?
– Приезжай и забирай ее.
– Я уже за дверью.
Он стоит в углу. Смотрит на совершенное. Запоминает. Минут через двадцать стук в дверь.
– Кого еще черти принесли?
– Пароль «психопат». Открывай.
Он ухмыляется, впуская Деррика. Это низкий, плотный человек, его лицо испещрено шрамами после прыщей. Один глаз смотрит куда-то влево.
Деррик оглядел комнату и присвистнул.
– Черт! Ничего себе, поработал. Мне понадобится лопата, чтобы все это убрать.
– И что? – Он подал Деррику пятьдесят долларов. – Иди купи лопату.
– Щас вернусь, тигр.
Через полчаса Деррик возвращается. Он вкатывает носилки, на них сверху лежит пластиковый мешок.
– Я думал, ты за лопатой ушел.
– Она в мешке.
Деррик принимается за работу, убирая тело и останки в большой мешок.
– Да, наделал ты дел. А где сердце? Убийца рыгает, похлопывая себя по животу. Деррик смеется.
– Изжога?
Шутка неудачная. Он начинает волноваться. Теперь, когда ярость прошла, надо убедиться, что все будет сделано, как полагается.
– Как ты собираешься от нее избавиться?
– Эту я, наверное, кремирую. Я не могу сделать свой коронный «два за одного». Гроб будет протекать.
– Я хочу, чтобы это нашли в морге, так же как и раньше. Убийца подает ему пластиковый пакет.
– Уши? Да… – Деррик подносит пакет ко рту и кричит: – Привет, ты меня слышишь?
«Идиот! Но нищие не выбирают».
– Оставь сережки. Это очень важно.
– Нет проблем. Это легче пронести внутрь, чем руки. Черт, да их в кармане можно протащить.
– Ее вещи в ванной. Бери, что захочешь. В ее сумочке тысяча.
– Понял, шеф.
Уборка продолжается еще пятнадцать минут. Тело и остальные части помещены в мешок.
– Я отделаю комнату пластиком заново через неделю.
– Раньше.
– Раньше? Тебе снова хочется? Уже?
– Пока нет. Но, может быть, скоро захочется.
Деррик не знает о головных болях. Он думает, что имеет дело с обычным маньяком.