Кровавая свадьба
Шрифт:
Кто еще на очереди? Ходячая тантра-мантра-камасутра, то есть Белла. Вот где шарада без ключа к разгадке! И еще: если многих не убеждает факт, что убийца найден и покончил с собой, то как же прокуратура легко согласилась с вопиющей чушью? Со спокойной душой закрыли дело, а почему? Неохота возиться? Подкуплены? Или бездарны? Герман путался, но верил, что выпутается.
О, семейная жизнь! Непрерываемый кошмар! Марат пропадает на работе, а Света управляется дома. Делает она все медленно, готовит невкусно, Марат не жалуется, а Герман откровенно
— Светильда, а университет? — однажды вспомнил Марат и сразу нашелся: — Сегодня уже пятое сентября! Завтра я отпрошусь, послезавтра едем. Снимем отдельную квартиру, где ты будешь жить…
— Постой, а ты? Ты здесь останешься?
— Естественно. Мне надо работать, а тебе учиться.
— Не хочу, не хочу, не хочу я там быть одна.
«Не хочу» стало лейтмотивом, Марат призвал на помощь Германа.
— Девчонка, ты малость сдвинулась, — разважничался тот. — Живо собирайся.
— Не командуй, — вздернула носик Света. — Я взрослая женщина, имею право… (Оба расхохотались, да так оскорбительно!) Вы! Как вы смеете! Дураки!
— Светка! — Герман вальяжно развалился на диване. — Ты не понимаешь положения. Зароешься в кастрюлях, в пеленках, превратишься в необразованную домашнюю грымзу, кому ты такая нужна будешь? Сама подумай, Марат скоро станет директором…
— Что-что? — поднял брови тот. — Не понял.
— Что ж тут не понять, — усмехнулся в усы Герман. — Один я не потяну. У нас со Светкой есть сеть специализированных магазинов, не ей же ими управлять.
— Почему это? — возмутилась она. — Я смогу.
Герман, изверг, издал не хохот — рыдания. И продолжил в издевательском тоне:
— И как же ты будешь управлять? Да тебя, и меня заодно, обдерут до нитки, а то и в тюрьму упекут. Нет, дорогая, управление — мужское дело. А ты учись пока.
— Прекрати разговаривать со мной как с идиоткой, — огрызнулась Света.
— Нет, — в том же духе сказал Герман, — ты не идиотка, ты пока дурочка. Но у тебя есть все предпосылки стать идиоткой. И потом, Света, разве папа мечтал, чтобы его дочь была заурядной домохозяйкой? Нам продолжать его дело.
Упоминание об отце привело к слезам. Впрочем, Света больше расплакалась от бессилия, слезы означали — сдаюсь. И через день Марат перевез ее. Он остался доволен квартирой в центре города:
— Отлично! Держи деньги, продукты перегрузим в холодильник, мама наготовила тебе всяких вкусностей. А я поехал…
— Как, уже?
— Герману обещал туда и обратно. Представь, сколько всего навалилось. Одних балансовых отчетов шкаф, я обязан все проверить до вступления в должность. Светильда, не плачь.
— Хочу и буду, — разнюнилась она. — А с женщиной ты договорился?
— Не понял. С какой женщиной?
— Соседкой. Чтобы готовила, стирала, убирала.
— Понимаешь… — Он обнял ее. — Я пока не могу платить домработнице, придется самой справляться, кое-какой опыт у тебя уже есть.
— Я знала, что ты так скажешь, — надулась Света. — На меня одну теперь все свалилось разом. За что мне это?
— Ну-ну, плакса ты моя. Буду звонить по вечерам, а ты звони по утрам, заодно меня разбудишь. Идет?
— Идет. Но я не хочу, чтобы так шло.
Обняла его и не отпускала, а когда он уехал, долго грустила.
Единственное в городе казино воображение не поражает. В трех залах — игорном, стриптизерном и банкетном, а вскоре откроется зал боулинга — народ толпится с вечера до утра, так как развлечений здесь больше, нежели в кабаках. Герман любит свое казино, встречающее клиентов еще в фойе сверканием люстр и зеркал. Пусть сюда приходят не очень воспитанные, не слишком сдержанные и культурные люди, но они сумели отвоевать место под солнцем, они достойны уважения. Так думал Герман всякий раз, переступая порог казино, но не сегодня. Сегодня голова была забита предстоящим дознанием. Нашел-таки повод пригласить друзей Беллы — ее выздоровление. Она явилась в неподражаемом одеянии: шелковая бахрома обвивала фигуру, вздрагивая и открывая тело даже от неуловимого движения. Может быть, где-нибудь на приеме в столице наряд был бы уместен, но не в провинциальном захолустье. Мужчины поедали ее глазами, самые «простые» отпускали в ее адрес беззлобные остроты. Она же вела себя так, будто с пеленок посещала все казино мира — от Лас-Вегаса до Гонконга. После второй рюмки Герман полез в карман:
— Чуть не забыл. Недавно я преподнес Белле подвеску, которую вы видите (она надела украшение по его просьбе). Хочу дополнить этот предмет и…
— Какая прелесть! — восхитилась Зоя, перехватывая раскрытую коробочку с кольцом. — Чудо! Мишка, ты мне никогда не делаешь таких подарков.
— Бабки тратить на фуфло? — зевнул Михасик, тяготившийся присутствием жены.
— Колечко — закачаешься, — с долей грусти сказала Зоя, отдавая коробочку подруге. — Молодец, Герман, щедрый подарок.
Интонация и завистливый блеск в глазах Зои вселили оптимизм в него, следовательно, он рассчитал верно — расколется. Теперь предстояло удалить лишних. Белла надела черную жемчужину на безымянный палец, приняла дар как должное:
— Очень мило с твоей стороны.
«Во наглая! — внутренне возмутился Герман. — Можно подумать, жемчуг получает в дар ежедневно». Он поднял рюмку:
— Наш девиз сегодня — бери от жизни все. Михаил, предлагаю попытать счастья в рулетку. А? Идем?
— Не, не, не! — запротестовала Зоя. — Он спустит все до копейки.
— Я плачу, — расщедрился Герман. — А вы посплетничайте.
Михасик подскочил как ошпаренный, на ходу влил в себя коньяк и умчался в игорный зал просаживать чужие деньги. А у Зои настроение упало, хотя перемены она списала на мужа:
— За рулетку всех продаст, скотина. А тебе удалось окрутить Германа.
— Я говорила, что это несложно. — Белла пригубила бокал с шампанским, улыбнулась, рассматривая кольцо. — Мог вознаградить меня более щедро.
— А мог вообще ничего не дарить. Носом не крути. Мужики сейчас сквалыги, а Герман устроил тебе роскошный пир, кольцо подарил. Что еще нужно?