Кровавое дело
Шрифт:
Увидев, что Казнев делает отметки в своей записной книжке, торговец вдруг остановился и спросил:
— Послушайте, уж не идет ли тут дело о каком-нибудь преступлении? Уж не убили ли кого-нибудь этим ножом, который вы мне показываете?
— Именно.
— Значит, вы производите дознание?
— Да.
— Да кто же вы такие сами-то?
— Мы — агенты парижской сыскной полиции. Вот наши карточки. Поэтому вы должны на все наши вопросы отвечать точно.
— Я готов ответить на все.
—
— Да, сударь. У меня так и в книге записано.
С этими словами торговец взял с конторки книгу и, немного перелистав ее, сказал:
— Вот, сударь. Это было девятого числа. Потрудитесь посмотреть: «Проданы два корсиканских ножа по шесть франков за штуку».
— Девятого, — повторил Казнев. — Это как раз совпадает с днем отъезда из Марселя моего человечка.
— Вы напали на след?
— Надеюсь, что напал, но вы, сударь, можете еще больше облегчить нашу задачу. Вы, вероятно, помните этого парижанина, о котором сказали, что он большой чудак?
— Еще бы мне его не помнить! Отлично помню! Незабываемый человек! Чисто «бульварный» продукт! Хорош во всех отношениях! Говорил он таким ужасным языком, что казалось, только что вышел из центральной тюрьмы. Болтая со мной, он даже сообщил мне свое имя.
— Свое имя?!! — в изумлении повторил полицейский агент.
— Да, и я недаром запомнил его! Он напоминает мне одну славную семью, которую я знал в Марконе; вот я и спросил, не родня ли они ему, но он сказал, что нет.
— Ну и как же его зовут?
— Оскар Риго по прозванию Весельчак, и, по-видимому, он очень гордится этим прозвищем.
— Риго! Оскар Риго! — вне себя от радости воскликнул Казнев. — Это он! Он! Тот самый пассажир, который, выходя из вагона в Париже двенадцатого декабря, позволил себе шутить относительно убитого до такой степени неприлично, что ему вынуждены были пригрозить как следует, а он в ответ пренахальнейшим образом назвал себя начальнику станции. Он нарочно старался казаться как можно нахальнее, чтобы отвратить все подозрения, но он не достиг своей цели. Этот человек и есть убийца!
Честный торговец буквально дрожал.
— Ну, сударь, — проговорил он наконец, — знаете, это меня ничуть не удивляет. Злодей все искал нож как можно крепче и, выбирая этот, говорил ужасные слова, например, что им можно распороть человеку брюхо все равно как барабанную шкуру.
— Можете вы мне описать наружность парижанина?
— Могу! Это человек среднего роста, не высок и не низок, сильно загорелый, совершенно смуглый. Волосы иссиня-черные. Черная борода. Глаза тоже черные и замечательно живые. Манера растягивать слова и делать ужимки. Вот его фотографическое
— А как он был одет?
— Сероватое пальто, кажется, под которым я заметил красный пояс, когда он, расплачиваясь, стал вынимать деньги. На голове мягкая, помятая касторовая шляпа. Риго говорил, что едет из Африки и направляется в Париж.
— Одна выдумка про Африку! — презрительно заметил Светляк. — Это, наверное, наш человек, который записался в отеле под именем Жюль Баскон, коммивояжер.
— Он говорил, что он носильщик, и прибавил, что рассчитывает провести в Марселе еще несколько дней.
— Ложь! Он в тот же вечер уехал в Дижон, и мы должны в Дижоне напасть на его след.
— Но мне кажется, что мы упускаем из виду нечто очень важное, — проговорил вдруг молчавший до сих пор Спичка.
— Что же именно?
— А другой нож? Ведь вы продали еще один нож. Кому?
— Какому-то барину, который на следующий же день должен был уехать куда-то очень далеко. Он дожидался своей очереди, пока я сторговывался с парижанином.
— Значит, они покупали у вас ножи в одно и то же время?
— Да, сударь.
— Ах, Боже мой! Да это не имеет ровно никакого значения! — воскликнул Казнев, нетерпеливо пожав плечами. — Какими ты глупостями занимаешься, мой милый Флоньи. Ведь это только трата времени! Убийца, без всякого сомнения, Оскар Риго. Надо быть просто слепым, чтобы не видеть этого!
И, обращаясь к торговцу, Казнев прибавил:
— Я попрошу вас, сударь, дать мне карточку вашего магазина.
— А меня вызовут в суд?
— Если убийца будет арестован — а это непременно случится, — то вас, конечно, вызовут на очную ставку.
— Я, конечно, обязан повиноваться правосудию, но, Боже мой, сколько хлопот! И все это из-за какого-то ножа, которому и цена-то шесть франков! Вот несчастье-то, что негодяй не обратился к кому-нибудь из моих собратьев!
Торговец дал Казневу свою карточку, которую тот спрятал в бумажник, а затем ушел вместе с Флоньи.
— Ну что, моя старая Спичка, — обратился он к последнему, дружески ударив его по плечу, — начинаешь ли ты верить, что я не ошибался и что мое чутье меня не обмануло?
— Ты прав, я и не спорю больше. Ну, а теперь, раз наше следствие окончено, что же мы будем делать в Марселе?
— Ты пойдешь на вокзал и узнаешь, в котором часу отходит поезд в Дижон. Мы и уедем этим поездом. А я пока пошлю депешу патрону.
— Где же мы с тобой встретимся?
— В отеле.
Агенты расстались.
Казнев зашел на телеграф и послал следующую депешу:
« Начальнику сыскной полиции. В полицейскую префектуру. Париж.