Кровавые тени
Шрифт:
— Что ты имеешь в виду? — тихо спросила я, всё еще избегая его взгляд. — Ты же, эм, тоже не достиг удовлетворения.
— Не достиг, но это не важно, — сказал он мягко. — Ты доверилась мне, и это было прекрасно. Ты отдалась мне и позволила подарить тебе удовольствие. Ты не представляешь, как долго я этого ждал.
— Да неужели? Не вздумай привыкать к этому, — огрызнулась я. — В любом случае, я сделала это только потому, что у меня не было выбора. Как по-другому я могла попасть в следующий круг?
— Действительно как. — Тепло покинуло глаза Лаиша, он резко отпустил мой подбородок и отступил
Внезапно мне стало стыдно за свой срыв.
— Лаиш… — начала я, но он, казалось, не слышал.
— Пошли, — поманил он меня, больше не пытаясь взять меня за руку. — Харон не будет ждать нас вечно.
— Хорошо. — Чувствуя себя жалкой, я ступила на борт парома. Что со мной не так? Почему я сорвалась на него после момента страсти? А как насчет того чувства от его прикосновений? Ощущения, что я, наконец-то, достигну той неуловимой вершины, в которой отказывала себе всю жизнь? Достигла бы я её, продолжи он ещё немного?
«Перестань! — сказала я себе. — Перестань так думать. Разве ты не беспокоишься о своих чувствах, о реакции своего тела? Не говоря уже о том, что придется сделать, чтобы перейти на следующий круг ада?»
Я не имела понятия, но опасалась, что скоро узнаю.
Глава 11
Лаиш
Гвендолин без проблем поднялась на борт адского парома после выплаты налога на грех. Я же решил дать ей побыть одной и встал рядом с Хароном. Она отошла к дальнему концу, где Кюрекс терпеливо ждал окончания плавания.
Она стояла рядом с большим конем и поглаживала его шею, он нежно толкнул её носом и тихо заржал. Она вообще не обращала на меня внимание, предпочитая смотреть вдаль. Она попыталась разглядеть другой берег, но безуспешно — Стикс всегда окутан туманом. Великий город Баатор и его земли не будут видны, пока мы не сойдем на берег и не пройдем небольшое расстояние до Железного пика.
Я пытался контролировать свое разочарование, но не мог подавить его полностью. Почему она была такой упрямой, почему не хотела принимать мои знаки внимания? Я не о её реакции на мои прикосновения — она отдалась свободно, задыхаясь и дрожа в моих объятиях, провоцируя меня на гораздо большее, чем просто провести руками по её пышной фигуре. Мне нравилось, как моя восхитительно распутная маленькая ведьма отдавалась своим эмоциям, удовольствию от моих рук на её изгибах. Я находил восхитительной эту часть наших отношений.
Меня беспокоило то, что произошло потом, когда я обнажил кусочек своего сердца (если у такого демонического существа как я вообще есть сердце). Вернее, меня беспокоила её реакция. Почему она так быстро отвернулась? Почему так защищалась, не хотела впускать меня, даже немного? Я понимал, она боится потерять часть своих сил, но, казалось, что должно быть что-то ещё, какая-то другая причина, по которой она сопротивлялась. Узнаю ли я когда-нибудь, что это было?
Пока я размышлял, плоское дно парома, наконец-то, остановилось на противоположном берегу реки. Лишь немногие живые смертные благополучно прошли этот переход и ещё меньше вернулись. Я пообещал себе, что Гвендолин будет одной из них. Я буду защищать её до конца путешествия, что бы ни случилось и какими бы методами ни пришлось воспользоваться.
— Ну, думаю, нам пора идти.
Гвендолин посмотрела на меня с беспокойством, как будто боялась, что я могу обвинить её в чем-либо или попытаюсь снова прикоснуться к ней. Ей не стоило беспокоиться на этот счет — я решил дать ей передохнуть, пока не придется платить следующий налог на грех.
— Да.
Я взял поводья Кюрекса и повел огромного скакуна на сушу. Он фыркнул и топнул ногой, будто ему снова было приятно стоять на твердой земле. Гвендолин тихо последовала за ним, бросив через плечо последний тревожный взгляд на Харона. Паромщик молча подождал, пока мы все не сойдем на берег, а затем оттолкнулся, заскользив по мутным водам на встречу к следующему клиенту.
— Ну это было… жутковато. — Гвендолин передернула плечами.
— Ммм. — Я просто кивнул.
— Послушай, — начала она, — насчет того, что я сказала тебе…
— Тебе не надо извиняться или объяснять что-либо, — сказал я. — Понимаю, ты опасаешься меня, не доверяешь мне и моим намерениям.
— Это не совсем так… — она запротестовала. — Это просто… Ну…
— Что? — Я повернулся к ней и увидел, как её щеки цвета кофе с молоком покраснели от смущения. — Mon ange, почему ты краснеешь? — Я потянулся погладить её щеку, но она отшатнулась. — В чем дело? — спросил я снова.
— Я просто не понимаю, почему не могу лучше контролировать себя, когда ты рядом, — вырвалось у неё. — Имею в виду, когда ты прикоснулся, я просто… Я ничего не могла с собой поделать. И мне это не нравится. Мне не нравится ощущение, когда я не могу… Остановиться. Я имею в виду, что произойдет, когда нам надо будет заплатить налог на грех за следующий круг. Что произойдет, когда…
— Гвендолин… Гвендолин. — Я бросил поводья Кюрекса и взял её за плечи. — Если ты беспокоишься, что зайдешь слишком далеко, не переживай.
— Конечно, я беспокоюсь! — Её зрачки были расширены. — Я не хочу потерять часть своей силы. Я не хочу кончить, как… — она резко остановилась, закусив губу. — Не хочу застрять посреди ада и оказаться беспомощной, — закончила она
— Этого не произойдет, — сказал я мягко. — Я не допущу этого. Ты расслабишься, если я пообещаю, что не позволю тебе зайти далеко без крайней необходимости?
Она посмотрела на меня с подозрением:
— Так ты говоришь, что остановишься? Что не лишишь меня девственности?
— Нет, только если не будет другого способа пройти до седьмого круга и войти в Бездну.
Гвендолин покачала головой:
— Но зачем тебе это? К чему все эти обещания? Я думала, это главное, что ты от меня хочешь — единственное, что ты хочешь. Иначе зачем тебе соглашаться пойти со мной и помогать закрыть дверь, которую я открыла?
Я поднял на бровь:
— Тебе никогда не приходила мысль, что я согласился помочь, чтобы быть ближе к тебе? Потому что очень наслаждаюсь твоим обществом?