Кровавый алмаз (сборник)
Шрифт:
– Наш Сандро обожает машины, прямо с ума сходит, – любезно объяснил мне Ираклий. – Не терпится ему, первый раз такую красавицу видит. Садись за руль, поедем дальше.
Он сел рядом со мной, остальные, убрав бревно с пути, разместились на заднем сидении. Проехав несколько километров по немощенной, покрытой выбоинами дороге, мы остановились у невысокого каменного заборчика, за которым среди одичавших фруктовых деревьев виднелась жалкая хижина, наполовину сложенная из неотесанных камней, а наполовину из корявых потемневших бревен. Крыша ее выглядела, как растрепанное воронье гнездо, из которого торчала высокая дымовая труба. Меня заперли в примыкающем к хижине маленьком каменном сарайчике, после чего все вошли в дом, даже не выставив
Прошло несколько часов, стало темнеть, и я, с сожалением вспоминая об оставленном в холодильнике «мустанга» пиве и бутербродах, улегся на вязанку хвороста, валявшуюся в углу сарайчика, и задремал. Во сне я видел, как прекрасная горянка спасает меня из мрачного узилища, как когда-то Жилина, и предлагает свою руку и сердце, а самое главное – потчует меня чебуреками, мацони и восхитительной халвой. Но тут появился Сандро и медленно, по-садистски, начал втыкать мне в бок кинжал… Я проснулся от острой боли, ощупал свой бок и вытащил из-под себя здоровенную сухую ветку акации, усаженную десятисантиметровыми шипами. Выбросив ее и усовершенствовав свое ложе, я расстелил на нем слой сухого сена, запас которого обнаружил в другом углу сарайчика.
Несмотря на это, ночь я провел плохо, несколько раз просыпался от холода и от того, что при каждом моем движении острые сучья и колючки впивались в бока. Поэтому я был даже рад, когда рано утром меня разбудил Ираклий, вошедший в сарайчик с еще одним бандитом, имени которого я не знал.
– Здравствуй, дорогой, как спал? – Тон Ираклия был совсем иной, чем вчера, и я почувствовал, что, насколько это зависело от него, моя судьба вот-вот должна перемениться к лучшему.
– Спасибо, неплохо. Только замерз немного.
– Идем в дом, дорогой, там все расскажу. Ошибка вышла с тобой, прости меня, не знал. Вот твой пистолет, вот документы. – Он протянул мне ПСМ и бумажник.
Мы поднялись по нескольким корявым ступенькам и вошли в полутемную комнату с низким потолком, занимавшую большую часть дома. В ней стоял сколоченный из досок стол, несколько скамеек, в углах было свалено какое-то тряпье, вероятно, служившее ночью постелями. На столике у маленького окна, кусок выбитого стекла, в котором был заменен фанерой, я увидел армейскую рацию. Кроме нас в комнате никого не было, остальные, наверное, опять отправились сторожить бревно. Ираклий любезно указал мне на лавку:
– Садись, покушаем немного.
Я был голоден и с готовностью принял его приглашение. Меню состояло из консервированной тушенки, подозрительной колбасы, сухарей и неизбежной киндзы. Скудность стола скрашивало прекрасное молодое вино, немного мутноватое, но все равно достойное лучшей участи, чем быть выпитым наспех в полутемном бандитском притоне, пропахшем чесноком и застарелым мужским потом.
– Твое здоровье, дорогой, – Ираклий приподнял свой стакан. Я сделал то же. Наш третий сотрапезник молча оскалил зубы, изображая улыбку. На заросшем черной бородой лице она выглядела довольно зловещей, если бы не подчеркнутая любезность, с которой он присоединился к тосту.
Я воздерживался от вопросов, пока мы не покончили с едой. Что бы там ни было, а любую неожиданность, приятную или неприятную, лучше встретить не с пустым желудком. Переваривание пищи отвлекает, снижает остроту эмоций. Очевидно, и Ираклий считал, что позавтракав и угостившись вином, я снисходительнее отнесусь к его извинениям.
Все объяснилось очень просто. Местная банда узнала от своих людей в Зугдиди, что в их район направляется приезжий из Москвы на шикарной заграничной машине. Следует заметить, что «мустанг» – давно устаревшая и снятая с производства модель, но к нам моды доходят с опозданием лет на двадцать, и формы семидесятых годов производили на туземцев неотразимое впечатление. Имея большой опыт в ограблении
Организация была кровно заинтересована не только в моей целости и сохранности, но и в том, чтобы я по-прежнему пользовался своим компьютером, что позволяло им контролировать меня. Поэтому, естественно, последовал категорический приказ: немедленно освободить "кавказского пленника" и с извинениями вернуть ему машину в полной исправности и со всем ее содержимым.
Последнее особенно огорчило Сандро, который по молодости и горячности готов был ослушаться и уговаривал Ираклия убить меня "при попытке к бегству". Ираклий поведал мне эту подробность, явно надеясь, что я оценю его стойкость перед искушением и не стану жаловаться на плохое обращение в первый день нашего знакомства. В заключение, он заявил, что очередной сеанс связи состоится в полдень, и что меня просили дождаться его, так как хотят что-то сообщить.
В двенадцать часов он включил стоящую у окна армейскую рацию, продемонстрировав вполне профессиональное умение обращаться с нею. "Цивилизованные пошли нынче абреки! – невольно подумал я. – Разъезжают на иномарках, пользуются автоматическим оружием и радио… Вот только бреются, как и сто лет назад, очень редко. Может, это является одной из традиций разбойников-горцев?"
Ираклий прервал мои размышления, протянув мне наушники.
30
Я стреляю – и нет справедливости
Справедливее пули моей!
М.Светлов
Комната, в которой когда-то мы с Мгером вели переговоры с захватившими Клаву бандитами, представляла теперь собой настоящий штаб. На столе лежали развернутые карты крупного масштаба, тут же стоял компьютер IBM РС с процессором 486 и цветным 24-игольчатым принтером, на отдельном столике в углу под пальцами какого-то худого и совершенно лысого типа стрекотала пишущая машинка, несколько раций, работая одновременно, наполняли помещение разноязычной речью и треском разрядов.
– Очень удачно, что ты оказался здесь! – протянул мне руку Антон. Кстати, мы обменялись рукопожатием впервые. Что это было, свидетельство возросшего ко мне доверия или проявление симпатии, которую он, по его словам, ко мне испытывал? Я приготовился сопротивляться стальной хватке, но его кисть лишь вяло шевельнулась в моих пальцах. Так поступали сановники во все времена – удостаивали прикосновения к своей начальственной длани. Видно, он уже ощущал себя властелином мира.
– У меня был шанс остаться в этих краях навсегда, – ответил я. – Один шустрый паренек наладился было раздеть меня, чтобы не попортить кровью одежду. Ему приглянулась моя машина.