Кровавый круг
Шрифт:
— В общем, так. Доехали они до Третьей пристани на Вельской. Кузнецовский затон. Я позвонил Ритке Карповой, у ее сестры есть машина. Ритка приехала с сестрой и двумя подружками с химфака. Они взяли объект под наблюдение. Трое клиентов и неизвестный скрылись на барже № 312. Посудина не на ходу, ненаметанным глазом видно. По воде не уйдет. А пристань под присмотром. Девчонки до часу ночи будут дежурить, потом их надо сменить.
— Отличная работа, мужики. Выходит, мы хитрее всех оказались: и клиентов не упустили, и ментов обошли.
— Ты
— А я вас предупреждал. Таких голыми руками не возьмешь. От признания этих ублюдков жизни сотен людей зависят и честь журналистики. А каждый второй из вас после получения диплома в нашу когорту вступит. Ладно. Сделаем так. Везите меня в свою общагу и заваривайте крепкий чай. Время у нас есть, кое-что вам расскажу, ну, а в двенадцать кто-нибудь из вас поедет со мной на главный пост девчонок менять.
— А это если нам твои откровения понравятся! — сказал Петруха — тот самый, что отыскал клиентов в «Октябрьской».
Ребята разбрелись по машинам. И вновь площадь опустела. Город погружался в темноту.
21 час 10 минут
Сидя на стуле посреди номера гостиницы, Трифонов ворчал себе под нос что-то непонятное. Куприянов тем временем проводил тщательный обыск.
На столе перед Трифоновым лежало три паспорта.
— Мы похожи на голодных псов, не кормленных две недели и получивших кусок мяса. Вот мы и сорвались с цепи. Одним махом все испортили. Мало того что мы своего парня под пулю подставили, но и преступников упустили. Забыли, с кем дело имеем, чего бы они стоили — накрой мы их в теплой постели.
— Мы тут ни при чем, Александр Ваныч. Их предупредили. Уходили они в спешке. Как говорится, на босу ногу. Все вещи бросили. Если предположить, что Сироткин — их ангел-хранитель, то он их и увел.
Трифонов искоса посмотрел на капитана.
— Это не Сироткин. Во-первых, он не подпустит Чаек к себе на расстояние выстрела. Не считай его наивным простофилей. Во-вторых, Сироткин не станет стрелять в человека. В машине их ждал кто-то другой, и мы о нем ничего не знаем. Правда, мы теперь вообще ничего не знаем. Местные стражи порядка не способны перекрыть город, и помощи нам ждать не от кого.
— Если такая команда дана, то на выезде начали проверку документов. А беглецы оставили паспорта здесь. Без документов, одежды они тут же привлекут к себе внимание.
Трифонов с тоской глянул на своего помощника, выгребавшего обувь из-под дивана.
— В том-то все и дело, что они без документов и одежды. Кто же в таком виде полезет на рожон? А теперь и подавно. Мы их спугнули. Мы открылись и лишили себя преимущества. Разве они сунутся после сегодняшнего фейерверка в гостиницу? Нет. Мы могли их взять только сейчас, а мы и этого не сумели. Ищи ветра в поле.
Куприянов сложил на стол то, что ему удалось найти.
— В костюме Рыжего лежал бумажник, немного денег, записная книжка с телефонами и какими-то пометками. Сумочки Вики я не нашел, значит, она прихватила ее с собой. А Григорий, пожалуй, единственный из всех, кто успел одеться. Экспертов вызывать нет смысла. Их отпечатки у нас есть. В плаще у Вики валялась бумажка с местным телефоном. Позвонить?
— Позвони.
Куприянов набрал номер, а Трифонов листал записную книжку Чайки-старшего.
— Не берут трубки.
— Позвони в управление, пусть установят адрес. Других зацепок у нас нет. А записная книжка нам ничего не даст. Тут все записи зашифрованы. Осторожничал парень. Никому не доверял.
В номер вошел лейтенант Ростовцев.
— Ну что, Миша?
— Кольку повезли на операционный стол. Врач говорит, что жизненно важные органы не задеты. Два ребра сломано, кишечник поврежден, но позвоночник цел. Можно сказать, повезло.
— Вот что, Миша. Пока у тебя глаз не притупился, осмотри-ка еще раз все три комнаты. Судя по записной книжке Чайки-старшего, они не доверяли друг другу. А если так, то, живя под одной крышей, наверняка устраивали тайники друг от друга.
Куприянов дозвонился в управление, долго ждал и наконец получил адрес по найденному у Вики телефону.
— Если там никого нет, Алексан Ваныч, нам понадобится ордер на обыск.
— А что делать, Семен, у нас нет другой работы. Начинаем все с нуля.
22 часа 40 минут
Кое-какое тепло еще сохранилось в крошечном кубрике на старой проржавевшей барже. Тут все и сидели. Грязные стены, койки в два яруса без постельного белья, крошечный столик, уставленный пустыми пивными бутылками и банками из-под консервов, и все это освещалось засиженной мухами керосиновой лампой.
— Ну что ты скажешь об этом истукане? — глядя на Вику, спросил Эдуард. — С нами он не желает разговаривать.
— И правильно делает. Его нанимала я, — ответила Вика, ежась в накинутом на плечи пиджаке мужа. — Его зовут Умар. Он мой телохранитель. И, как видите, отлично знает свою работу. Если бы не он, то сейчас не ты, Эдди, задавал бы глупые вопросы, а сам бы отвечал, сидя перед столом Трифонова. Рано мы расслабились. Устроили гонки, не думая о том, что наши персоны тоже кого-то могут интересовать. Мы оставили за собой огромный шлейф кровавого цвета и решили, что нам сойдет это с рук.
— Твоему телохранителю и об этом знать необходимо? — щуря глаза, спросил Григорий.
— Полезно. — Вика перевела взгляд на стоявшего у порога Умара. — Что скажешь, боец? Как дальше жить будем? Гнить вместе с этой посудиной или у тебя есть другие идеи?
Слабо освещенное лицо Умара оставалось неподвижным, словно его слепили из воска, шевелились только губы.
— Здесь на пирсе стоит буксир. Он на ходу. Как только рассветет, перейдем туда и отчалим. Уйти можно будет только по реке. Маршрут я изучил, лоцию знаю.