Кровавый рыцарь
Шрифт:
Никто из носильщиков ему не ответил.
– Может быть, они собираются нас сначала поджарить, – предположил Эхок.
– Может быть. Если так, значит, они изменили свои привычки с тех пор, как Эспер видел их в последний раз. Он говорил, что они поедают свою добычу живьем – и сырой.
– Да. Так было, когда они убили сэра Онье у меня на глазах. А эта шайка, они другие. Все по-другому.
– Ты видел, что произошло с Эспером и остальными? – спросил Стивен.
– Мне кажется, все слиндеры, что были под деревом, ушли с нами, – ответил Эхок. – Они не преследовали остальных.
– Но зачем им
– Не мы, а вы, – уточнил Эхок. – Только вы. Они схватили меня только после того, как я в вас вцепился.
«В таком случае зачем им я? – задумался Стивен. – Что нужно от меня Терновому королю?»
Он попытался повернуться к Эхоку, но их разговор, похоже, расстроил носильщиков, и один из них с такой силой ударил юношу по запястью, что тот задохнулся и выпустил руку Стивена. Они тут же потащили его прочь.
– Эхок? – закричал Стивен, пытаясь собраться с остатками сил, чтобы продолжить сражаться. – Оставьте его в покое, слышите? Или, клянусь всеми святыми… Эхок!
Но сопротивление лишь вынудило носильщиков снова усилить хватку, а Эхок не отвечал. В конце концов Стивен охрип и умолк, погрузившись в мрачные раздумья.
За прошедший год он совершил много необычных путешествий, и хотя это было не самым странным из них, оно, без сомнения, заслуживало места в его «Наблюдениях причудливых и занимательных».
К примеру, ему еще ни разу не доводилось путешествовать, глядя преимущественно вверх. Не имея возможности время от времени видеть землю, чувствовать под собой ее или спину лошади он ощущал себя оторванным от реальности, словно легкий ветерок, летящий среди деревьев. Проплывающие в вышине ветви и темно-серое небо были для него единственным ландшафтом а когда снова пошел снег, вселенная его сжалась до вихря cнежинок. Тогда Стивен перестал быть ветром, собравшись в белый дым, парящий над землей.
Наконец ночь окончательно лишила его зрения, и Стивен стал чувствовать себя волной, встающей из глубин. Наверное, он задремал, а когда снова начал воспринимать мир вокруг, звук шагов слиндеров изменился, отдаваясь гулом в пустоте, словно море, унесшее его за собой, ринулось вниз в трещину и превратилось в подземную реку.
Неожиданно он увидел небо слабого оранжевого оттенка и сперва предположил, что уже настал рассвет, но затем сообразил, что тучи – это вовсе не тучи, а потолок из неровного камня, а свет падает от огромного костра, выбрасывающего вверх мощные языки пламени. Сама пещера была достаточно большой, чтобы свет бессильно таял, не достигая ее границ, помимо пола и потолка.
На огромном пустом пространстве столпилось бессчетное множество слиндеров, они спали или бодрствовали, бродили или стояли, бессмысленно уставившись в пустоту. Их было так много, что создавалось впечатление, будто здесь вовсе нет пола. Кроме вездесущего дыма воздух был пропитан вонью нашатыря, кислым запахом пота и гниющих человеческих испражнений. Раньше Стивену казалось, что самое смердящее место в мире – это канализация в Рейли, но теперь он понял, как сильно ошибался. Сырой, вязкий воздух тщательно окутывал кожу мерзкой вонью, и Стивен заподозрил, что ему придется непрерывно мыться несколько дней, чтобы очиститься.
Слиндеры, которые несли Стивена, без всякого предупреждения
Приподнявшись, он огляделся по сторонам, но нигде не увидел Эхока. Неужели они все-таки его съели? Или убили? Или просто бросили, мгновенно позабыв про него, как забыли про Эспера, Винну и рыцарей?
Неожиданно вонь слиндеров перебил запах еды, который ударил в Стивена, словно могучий кулак. Он не мог понять, чем пахнет, но это было похоже на мясо. Когда он сообразил, чье это может быть мясо, его желудок завязался узлом. Стивена бы непременно вырвало, если бы было чем. Неужели Эхок прав и слиндеры изменили свои кулинарные пристрастия? И что ждет самого Стивена – его сварят, зажарят или потушат?
Какими бы ни были их намерения, пока слиндеры не обращали на него внимания, поэтому он принялся оглядываться по сторонам, пытаясь составить хоть сколько-нибудь понятное представление о переплете, в который угодил.
Сначала Стивен видел только огромный костер в центре зала и безликую массу тел, но вскоре разглядел дюжины огней поменьше. Вокруг них толпились слиндеры, как будто объединившись в кланы или отряды. Почти на каждом очаге кипятились чайники, медные или чугунные, каких полно в любой маленькой деревне или на хуторе. Некоторые слиндеры что-то помешивали в котлах, и Стивен подумал, что ничего более странного он еще не видел. Как они могут так по-домашнему кашеварить и при этом вести себя в остальном точно бессмысленные животные?
Опираясь на руки, он неуверенно поднялся и повернулся, пытаясь понять, откуда они пришли… И обнаружил, что смотрит прямо в пронзительно-голубые глаза.
Пораженный, Стивен отступил назад и увидел лицо целиком. Оно принадлежало мужчине, вероятно, лет тридцати и было разрисовано красной краской, а обнаженное его тело украшали татуировки, как и у всех остальных, но в глазах горел огонек разума.
Стивен узнал в этом человеке волшебника, заклинавшего ветви дерева.
Мужчина держал в руках миску и протягивал ее молодому ученому.
Стивен заглянул внутрь и увидел что-то вроде жаркого. Пахло оно прекрасно.
– Нет, – негромко проговорил он. Это не человечина, – сказал мужчина на королевском языке с картавым акцентом усттишей. – Оленина.
– Ты умеешь разговаривать? – спросил Стивен.
Мужчина кивнул.
– Иногда, – ответил он, – когда безумие отступает. Ешь. Я уверен, что у тебя есть ко мне вопросы.
– Как тебя зовут?
Мужчина нахмурился.
– Кажется, прошло много времени с тех пор, как у меня было имя и это имело значение, – ответил он. Я дреод. Зови меня просто Дреод.
– Что значит «дреод»?
– Ну, вожак, что-то вроде жреца. Мы были единственными, кто продолжал верить и хранить древние обычаи.
– О, я понял, – проговорил Стивен. – Слово «дхравидх» на вадхианском означало «дух леса» или нечто наподобие этого. На среднелирском диких людей, живущих в лесу, язычников, называли дройфид.
– Я не так осведомлен обо всех неправильных способах использования нашего имени, – сказал Дреод. – Но мне известно, кто я. Кто мы. Мы храним законы и обычаи Тернового короля. И из-за этого наше имя опорочено другими.