Кровавый зной
Шрифт:
Селеста наконец обратила внимание на Виктора — на того зверя, в которого он превратился, — и я увидела ужас и неверие на её лице.
— Нет, — ахнула она, когда он, впившись кроваво-красным взглядом, поднял её. — Нет, этого не может быть. Проклятие — это ложь. Это всё суеверия и глупости!
Виктор поднял её выше и низко зарычал. Селеста закричала и попыталась вырваться из его хватки, но безуспешно. В его массивных лапах она выглядела как извивающаяся маленькая визжащая блондинистая кукла, которую он всё ближе и ближе подносил к своей распахнутой
— Отвали! Убирайся! — Селеста рукой вцепилась в его глаз. Как раз с той стороны, которую недавно заклеймила.
Зверь Виктора взвыл от боли и ярости. Он схватил её за руку и с тихим хрустом вывернул из сустава. Затем, словно голодный человек куриную ножку, просто её выдернул.
Селеста завизжала от боли, недоверчиво уставившись на окровавленный сустав, где мгновение назад была её рука. И я понимала её замешательство — Виктор не мог разорвать её на куски. Она трехсотлетний вампир, одно из самых могущественных существ на планете. Но очевидно его зверь оказался сильнее.
— Ты не можешь сделать это со мной! — верещала она, замахнувшись на него другой рукой и оскалившись. — Я живу уже несколько столетий и скоро обрету безграничную власть…
Зверь широко распахнул пасть, и я увидела, как в лунном свете блеснули его клыки. А затем он жестко впился в её тонкую белоснежную шею.
Пронзительный испуганный визг Селесты внезапно оборвался тихим хрустом — зверь буквально раздавил её шею. Он сомкнул челюсти, очевидно перекусив шею и позвоночник. Глаза вампирши были всё ещё широко распахнуты от ужаса, когда её голова упала на землю у его ног.
Зверь, словно игрушку, отбросил её безжизненное извивающееся тело в сторону. Кровь стекала по его подбородку, он запрокинул голову и низко протяжно завыл на луну, выплескивая горе, боль, ярость и прежде всего жажду крови. Этот звук словно пронзил меня ножом — я задрожала, а внутри всё похолодело.
Вот тогда зверь, опустив голову, направился ко мне.
— Виктор, — прошептала я, когда окровавленные челюсти замаячили перед моим взглядом. — Виктор, пожалуйста… пожалуйста, не надо.
Одно дело быть осушенной до смерти, что намеревалась сделать со мной Селеста. Конечно, не самая лучшая смерть. Но всё же лучше, чем быть разорванной на куски любимым мужчиной. Я была прикована к дереву и не могла ему помешать.
От кровопотери я ощущала головокружение и опьянение, когда он приблизил свое лицо к моему. От его обжигающего дыхания на моей кровоточащей шее я зажмурилась и приготовилась к смерти. О боже, он откусит мою голову точно так же, как поступил с Селестой. Я почти ощущала, как его острые, словно кинжалы, клыки погружаются в мою плоть, словно веточки перекусывая кости…
Но не почувствовала вообще ничего.
Вместо того чтобы разорвать мое горло острыми белыми клыками, Виктор бесконечно нежно горячим и влажным языком принялся зализывать мою рану. Не так как животное пробует на вкус еду, а почти как домашний питомец, облизывающий того, кого любит.
— Виктор? — прошептала
Каким-то образом я поняла, что он пытался сделать. Он хотел исцелить меня, запечатать рану так же, как я делала много раз, когда от него кормилась. Но ничего не получалось. В нем не было моей природной способности целителя, и хотя его облизывания были скорее успокаивающими, чем болезненными, я всё ещё чувствовала, как моя кровь сочится из раны и стекает по шее. Всё мое платье спереди окрасилось в красный цвет, и хотя Селеста перерезала мне горло лишь мгновение назад, я уже начала слабеть.
— Виктор, — прошептала я, когда мои веки отяжелели. — Я так тебя люблю. Прости… прости за всё. Мне так жаль…
— Убери его от нее, — раздался где-то позади крик Эддисон. — Он убивает её!
— Остановись! — Я узнала голос Корбина. — Вернись, Эддисон, твой пистолет здесь не поможет. Позволь мне самому справиться со всем.
— Он разорвет тебя на куски так же, как и Селесту, — прокричала Эддисон.
Я хотела её увидеть, но мешало огромное волосатое плечо, загораживающее весь обзор. Я ничего не видела, кроме волосатой шкуры зверя.
— Подожди, — раздался третий голос — Гвендолин. — Не убивай его, не думаю, что он причиняет ей боль.
— Не причиняет ей боль? — возмутилась Эддисон. — Взгляни, он весь в крови и жаждет ещё крови!
— Если бы он был голоден, то сожрал бы Селесту или вон тот труп. — Гвендолин указала на валявшийся в сторонке безжизненный труп, принадлежащий, вероятно, Ли-Энн.
— Ведьма права. Думаю, он пытается ей помочь, — сказал Корбин. — Но если нам не удастся в ближайшее время добраться до нее…
— Её жизненная сила угасает, — заявила Гвендолин. — Нам нужно отцепить её от этого дерева, чтобы я смогла помочь.
— Позвольте мне поговорить с ним, — попросил Корбин. Мне показалось, что я снова услышала протест Эддисон, но тут голос Корбина раздался совсем близко. — Виктор, — заговорил он, — знаю, ты где-то там, и знаю, что ты меня слышишь. Зверь, в которого ты превратился, думаю, он заботится о Тейлор так же, как ты. Поэтому ты должен отойти, чтобы мы могли ей помочь.
Зверь издал горловой рык.
— Никто не причинит ей вреда, — тихо уговаривал его Корбин. — Клянусь, Виктор, мы хотим ей помочь.
— Я почти не чувствую её, — прохрипела Гвендолин, её голос как будто доносился издалека. — Она угасает…
— Виктор, пожалуйста. — На этот раз прозвучал голос Эддисон. — Если ты любишь Тейлор, то должен подпустить нас к ней. Она умирает. Мы должны унести её от дерева, чтобы Гвендолин смогла ей помочь.
Зверь засопел и разжал пасть. Холодным влажным носом обнюхал мою руку, а затем я почувствовала толчок и рывок. Внезапно моя правая рука оказалась свободной — он перекусил цепи!