Круг Матарезе
Шрифт:
Брэй пригнулся и метнулся вправо. Раздались два выстрела, пули полетели туда, где только что стоял Брэй. Он бросился к металлической изгороди, отделявшей парк от оврага и расположенного за ним лесного массива. Вслед ему стреляли. В спину ему бил свет фар, шины свистели по песчаной дорожке. Внезапно раздался грохот бьющегося стекла, треск и скрежет, словно машина налетела на дерево. Брэй вновь увидел троих. Двое лежали на земле у дороги, а третий стоял на коленях, испуганный. Из-за деревьев раздался выстрел. Стоявший на коленях рухнул ничком.
Брэй понял, что кто-то меткими
– Скофилд! – прокричал Талейников.
– Я здесь! – Брэй бросился на голос.
Талейников вышел из-за деревьев. Он был не более чем в десяти метрах от заглохшего автомобиля. Скофилд и Талейников подошли к нему. Сквозь разбитое одним метким выстрелом окно была видна откинувшаяся назад голова человека. Лицо, залитое кровью и изуродованное осколками битого стекла, тем не менее можно было опознать. Правая рука – сломанная, в гипсе и на перевязи, – лишний раз подтвердила это. Скофилд мысленно увидел себя и своего помощника ранним утром на мосту в Амстердаме и вспомнил происшедшую между ними сцену. Да, без сомнения, за рулем сидел теперь мертвый Гарри, тот самый молодой агент, который разозлился тогда, сопровождая Скофилда в его последнем путешествии в Европу.
– О боже! – пробормотал Брэй.
– Ты что, знаешь его? – спросил Талейников с удивлением.
– Его зовут Гарри, он работал со мной в Амстердаме.
Русский немного помолчал, затем сказал:
– Он действительно был с тобой в Амстердаме, но никогда не работал на тебя, и его имя не Гарри. Это молодой офицер советской разведки, подготовленный в специальных училищах и лагерях, куда его взяли мальчиком девяти лет. Он работал в военной разведке.
Брэй несколько секунд изучал выражение лица Талейникова, затем еще раз взглянул на Гарри.
– Поздравляю! Теперь многое становится ясным.
– Но только не для меня, – произнес русский. – Маловероятно, что приказы из Москвы могли касаться таких людей, как Роберт Уинтроп.
– Что ты хочешь сказать?
– Мы видим еще одну группу исполнителей, таких же, как и те в отеле. Тебя и меня должны были брать вместе, а не поврозь, и нас должны были убрать. Так же как и Уинтропа, впрочем. То, что нам теперь известно, возможно, означает, что Уинтропа им все же удалось убить, а Стенли ушел. Но уверяю тебя, приказ о нашей ликвидации пришел не из Москвы.
– Я думаю, что он не мог прийти и из Госдепартамента, я просто уверен в этом, черт подери!
– Согласен. Ни Вашингтон, ни Москва не были заинтересованы убрать сразу троих. Вашингтону нужен ты, Москве – я, но, строго говоря, Уинтроп никому не нужен. Значит, приказ о ликвидации всех нас троих исходил от каких-то иных сил, способных приказывать и людям Москвы, и
– Тогда Матарезе? – предположил Скофилд.
Талейников кивнул:
– Матарезе.
Брэй сдержал вздох. Он хотел осмыслить происшедшее.
– Если Уинтроп еще жив, то мне нельзя ни на шаг приближаться к нему. Его теперь держат под микроскопом. Возможно, вокруг него расставлены капканы и ловушки, и мне не подойти. Они убьют меня тут же.
– Не спорю и на сей раз. Есть у тебя еще кто-нибудь, кому ты можешь доверять?
– Просто безумие какое-то! – Брэй поежился от ночного холода, который внезапно ощутил, но больше от мысли, сверкнувшей у него в голове. – Должны бы вроде быть такие люди, но не могу сказать, кто конкретно. К кому бы я ни пришел сейчас, он меня сдаст. Таковы законы и правила игры. Все, с кем я теоретически могу связаться, на мушке. Отследить их всех – для спецслужб пара пустяков. Дело мое раздули до невероятных масштабов. Меня обвинили во всех грехах, в том числе в предательстве и в том, что я поставляю сведения противнику. Всех оповестили немедленно. Ни один из моих людей не станет со мной контактировать.
– Наверняка есть хоть один, кто мог бы выслушать тебя…
– Что выслушать? Что я могу рассказать? Какие доказательства я могу представить? Тебя? Да тебя тут же бросят в спецлечебницу, еще до того, как ты подтвердишь свое имя. На что можно положиться? На слова старого умирающего «истребителя»? Поверить этому убийце-коммунисту? А где свидетельства, где, наконец, логика? У нас лишь тени и призраки чего-то, о чем нам самим ничего не известно.
– Возможно, Крупский был прав, возможно, ответ находится на Корсике, – перебил Скофилда Василий.
– О господи!..
– Послушай меня! Ты говоришь, что у нас есть лишь тени и призраки! Но если это так, то нам необходимо добыть хотя бы пару имен, проследить перемещение этих фигур во времени и пространстве, а затем воссоздать картину. Если у нас будет версия, тогда ты сможешь пойти к кому-нибудь, кто выслушает тебя? Да или нет? Есть у тебя такой человек?
– Только на расстоянии… На контакт я не пойду. Только из укрытия.
– Это естественно. Со своей стороны, если нам удастся получить доказательства, я мог бы подключить людей в Москве. Я надеялся, что на этой территории мое расследование будет проходить без свидетелей и что я лучше справлюсь с задачей, чем, скажем, люди из конгресса. Тебе ведь прекрасно известно, как бесконечно долго длятся их расследования. Я думал, я все узнаю и дам тебе информацию, а ты ее преподнесешь.
– Не сейчас. И не я.
– Значит, остается Корсика?
– Не знаю. Я должен подумать. В конце концов, остается еще Уинтроп…
– Но ведь ты сказал, что теперь добраться до него почти невозможно и такая попытка будет стоить тебе жизни.
– Разные люди и раньше пытались убить меня, но это у них пока не вышло. Я буду защищаться. Мне очень хочется узнать, что происходит. Уинтроп и сам убедился сегодня кое в чем и, если он жив, наверное, знает, что надо делать и с кем связаться.
– А если его нет в живых или тебе не удастся до него добраться?