Круги на воде
Шрифт:
На гранитных опорах тускло мерцали звезды, такие же, как на шпиле вокзала. Это меня тревожило, я вообразил себе:
Есть такие люди, что всю жизнь горбатились, строили дороги, копали метро, их руки вытянулись до земли, лица почернели от грязной работы. И вот они умерли утомленными, а их тут же заставили наводить мосты в Аду. С одной стороны, так им и надо, но с другой - те из рабочих, чьи постройки не рухнут, когда падут от великого землетрясения языческие города, достойны снисхождения Судии Настоящего.
У моста волны совсем ошалели, лодку стало заливать, я лежал на руле и не успевал вычерпывать. Руахил мечом нарисовал круг на воде и запретил волнам касаться борта. Вокруг лодки образовалось как бы масляное пятно, от которого волны отшатывались. Мы влетели под мост и покатились по скользкой трубе, как бобы по гусиному горлу.
Что там в конце?
– прокричал я, чтобы Ангел услышал сквозь шум воды. Может, какая-нибудь турбина?
Ангел пожал плечами, и я приготовился к худшему. Нас тряхнуло так, что в шлюпке что-то хрустнуло, труба сделала небольшой поворот, и мы шлепнулись на воду. Горы остались позади, река разливалась, широко раздвигая берега, и, всхлипывая внезапной волной, успокаивалась.
Это малый вход в Тартар, - сказал Руахил, - таких много, почти в каждом городе.
Ангел вытер меч шелковым поясом, вложил в ножны. Ветер призывно гудел в его крепком пере. Руахил встал, потянулся, расправил крылья и сомкнул их над головой, как парус. Крылья наполнились ветром, и шлюпка легко побежала по темной воде.
Берега были пустынны, и в утренних сумерках дюны, что мерещились на правом берегу, казалось, ничем не отличались от пологих холмов левого. Я потянулся к бутыли, Руахил, одобрительно кивнув, сказал:
Помяни Ангела Рахваила в вечерней молитве, это из его запасов.
Вино было теплым и густым как мед. Я согрелся, закрепил руль и уснул на скамье. Во сне ко мне приходили незнакомые люди, диктовали на разных языках адреса, телефоны, записки. От их прикосновений меня пробирал мороз. Я заставил себя проснуться, чтобы кошмар кончился.
Когда я открыл глаза, в Аду уже вставало солнце. Оно взошло на Западе, и поднимаясь в зенит, остывало, из красного становясь лиловым. Казалось, оно не только не греет, но источает холод.
По милости Господа, - сказал Руахил, - солнце светит всем. Он сидел у руля, на крыльях его блестел иней. Я осмотрелся и был поражен открывшимся видом:
Справа лежала ледяная пустыня, поземки, переплетаясь, как голодные похотливые змеи, сползали с блестящих белых холмов к ледникам цвета сепии. Слева - пустыня песчаная, трубы заброшенных заводов торчали из красноватых дюн, как ребра из китовой туши. А посередине, плавно изгибаясь, текла река.
Так много места, - прошептал я.
Этот Свет больше Белого, - отвечал Ангел, - он должен вместить триста шестьдасят пять поколений, вымерших на Земле. Там, - Руахил указал рукою на волнообразные морены ледника, - магометане, их Архангелов Исрафила и Азраила мы приветствуем по девятому чину, они не могут приказывать нам.
Здесь, - рука его скользила по унылому пляжу, где валялись колосники и обломки стен красного кирпича, - христиане. Имя нашего Архангела Смерти не произносится, оно - молитва, призывающая его. Иногда над этим враждебным берегом пролетает и сам Уриил - Архангел Раскаяния, этот слышал так много чудовищных исповедей, что ослеп от слез сострадания. Господь дал ему молодого поводыря Мафусаила. Оба они - в трауре все дни, кроме Рождества и Пасхи. Говорят, даже бесы плачут при виде их, столь горька ноша в сумах этих Ангелов.
Тут всегда ветры, - заключил свою речь Руахил.
– От Первого Дня ветрам завещано искать Равновесия, но на границе Ада и Джаханнма его попросту нет.
Я смотрел, как ветер, спущенный с цепи гор, метет снега правого берега, как разбиваются волны Аракса о ледяные торосы, и мне стало жаль мусульман, при жизни избалованных земным изобилием и небесным теплом.
Наш берег выглядел куда привычней - песок, битое стекло, кучи шлака, обожженная кислотой земля.
Я давно подозревал, что прогресс затеяли бесы, чтобы вырубить леса последнее праведное племя - и сжечь нефть, в которую наряду с папоротниками и ящерами входит, например, прах Авеля. Из Земли, подобной Едемскому саду, они устроили Тартар.
На Белом Свете нет, скажем, святых волков, но есть святые деревья. Например, Едемская яблоня, Мамрийский дуб и Честное Древо.
Демографическим взрывом бесы сформировали армию, по числу превосходящую, наверное, весь Девятый чин. Теперь так мало покойников, одни мертвецы, которых готовят к решающей битве.
Заводы внезапно кончились, река совершала поворот, обтекая огромный заболоченный кратер - море Гагарина. На левом берегу показался маяк, казалось, он был обитаем. На веревках сохло ветхое белье. Игрушка - крылатый конь - еще качалась на мостках. Я вопросительно поглядел на Ангела, Руахил развел руками, сейчас он видел не больше моего и ничего не знал о хозяевах.
Над берегом пронеслась крикливая птичья стая.
Эти тоже идут в Ад, - удивился я.
Нет, - сказал Руахил, - они хоть и прилетают сюда, но всегда возвращаются. Я слышал песню о том, что где-то на островах в море Спокойствия обитает Большая Птичья Мать - их родовой Ангел - она баюкает мертвых птиц и хоронит их в яйцах. Эти - чистые существа, их облик, случалось, принимали и Те, Кто выше нас.
А волки?
– спросил я.
Не знаю, - был мне ответ, - их принято опасаться.
Болото на нашем берегу вскоре обернулось выжженной степью, горячее дыхание одного берега касалось прохладного лба другого, воды между ними кружились и шипели, призывая туман.
Где же грешники?
– наконец спросил я - тут сплошная пустыня.
Во-первых, - отвечал Ангел - по молитвам Богородицы от Пасхи до Вознесения грешникам дают отдых от работы и мучений, а во-вторых, преисподняя огромна, и Аракс - не главная река этого мира. В главных текут не вода, но кровь, магма и человеческий жир. Мы ведь с тобой православные, грешную кровь нам вкушать нельзя.