Круги по воде. Черная моль
Шрифт:
— Ну, чего там. Дело общее. Они простились, и человек ушёл.
Потом зашёл подполковник Раскатов. Пожав Игорю руку, он загадочно усмехнулся и сказал:
— Вчера вечером, после вашего ухода, звонил Коршунов Сергей Павлович. Ох, и острый мужик. Одно дело мы с ним поднимали. Уж он жару дал.
«Запомнилось тебе это дело», — подумал Игорь.
— Так вот, — продолжал Раскатов. — Был у него, оказывается, этот ваш Мацулевич…
— А–а, ну, теперь все понятно, — обрадованно воскликнул Игорь.
—
Он прошёлся по кабинету, заложив руки за спину, потом остановился перед Игорем и добавил:
— Хочу поприсутствовать на сегодняшнем допросе. Не возражаете?
— Пожалуйста, — сдержанно ответил Игорь.
«Коршунов велел или сам инициативу проявляет? — подумал он и тут же решил: — Сам. Дело–то совсем по–новому оборачивается».
А вскоре пришёл Ревенко.
Он шумно распахнул дверь, поздоровался громко, уверенно, почти весело:
— Привет, Игорь Васильевич, привет! А, и вы тут? — повернулся он к сидевшему в стороне, на диване, Раскатову. — Давненько, Викентий Петрович, не виделись. Давненько. Печень–то как, поутихла? Позволяет? — и он, лукаво улыбнувшись, щёлкнул себя по горлу.
Раскатов сухо буркнул в ответ:
— Все бы так было в порядке, как моя печень.
Ревенко повернулся к Игорю.
Вся его короткая, полная фигура с обрисовывавшимся под белой сорочкой животом и небрежно завязанным галстуком на складчатой, ветчинно–розовой шее выражала самоуверенность и безмятежное спокойствие. Широкое, розовое от загара лицо с набрякшими мешочками под глазами улыбалось открыто и дружелюбно.
— Итак, я к вашим услугам, — сказал он, усаживаясь и кладя на короткие колени свой солидный, с двумя застёжками портфель. — Чем могу быть полезен?
— Сейчас все узнаете, — спокойно ответил Игорь, вынимая бланки допроса, — заполним сначала общую часть.
— Допрос по всей форме, — усмехнулся Ревенко и пригладил свои вьющиеся светлые волосы. — Как положено.
— Ну что ж. Раз положено…
Он быстро ответил на вопросы, и Игорь протянул ему бланк.
— Тут вам следует расписаться.
— А что это такое? — с интересом спросил Ревенко.
— Предупреждение. За дачу ложных показаний, вот видите, тут предусмотрена санкция.
— Чепуха какая! Ну, пожалуйста.
Ревенко размашисто подписался.
Он по–прежнему был спокоен и самоуверен, только весь как–то незаметно подобрался, и глаза налились холодом.
— Что дальше? — спросил он, откидываясь на спинку стула.
— Дальше будем разбираться, Владимир Яковлевич. Но прежде всего скажите: как вы относились к Лучи–нину?
— Я? Самым лучшим образом. Я и сейчас утверждаю, что это был, бесспорно, талантливый инженер и организатор. Хотя с людьми он не всегда умел ладить. Приходилось сглаживать.
— Прекрасно. Так я и запишу. Ну, а изобретение его? Вы признаете за ним это изобретение?
— Как вам сказать? Тут я не очень компетентен, признаться, — пожал плечами Ревенко. — Говорят, он его заимствовал.
— А ваше мнение?
— Чего не знаю, дорогой мой, того не знаю.
— Бывает. Я так и запишу. Теперь насчёт перестройки вашего завода. Вы в ней участвовали, не так ли?
— Да, конечно.
— По каким чертежам она шла?
— По каким? Да по тем самым, которые были потом обнаружены на Барановском комбинате.
— Вы уверены, Владимир Яковлевич?
— Ещё бы! Но почему вы меня об этом спрашиваете?
— А потому, что вы, перестраивая завод, временами, оказывается, сильно отступали от проекта. Почему так?
— Ну, знаете, — на сосредоточенном лице Ревенко мелькнула снисходительная улыбка. — По ходу дела всегда приходится вносить коррективы. Без этого не бывает.
— Но почему гак много? Даже в компоновку и количество оборудования, в его конструкцию, в технологическую схему, наконец.
— А об этом уж спросите проектировщиков.
— Спросил. Они, кстати, вместе с вами участвовали в перестройке завода.
— Надеюсь, они вам объяснили?
— Да, объяснили, что эти чертежи изготовлялись уже после перестройки.
— Вот тебе раз! А как же, по–вашему, мы тогда перестраивали завод? — рассмеялся Ревенко. На круглом его лице не было заметно ни растерянности, ни досады.
«Нервы у него что надо», — подумал Игорь и пояснил:
— Говорят, что перестраивали по эскизам. Вы этого не заметили?
— Нет, не заметил.
— Странно, — покачал головой Игорь. — Вы не находите? Ведь все, кроме вас, это заметили.
— А мне странно другое.
— Что именно?
— Ваш тон, — строго сказал Ревенко. — Вы меня как будто в чем–то уличаете.
— Дело не в тоне, а в фактах. Вы ими недовольны? А меня они удивляют. Вы же умный человек, Владимир Яковлевич. Смотрите, что получается. Ваш завод перестроен со значительными отступлениями от проекта. Так?
— Так. Что из этого?
— А Барановский комбинат построил свой цех в точности по этому проекту. Вот справка. Что это может означать? Любой человек вам скажет: это означает, что данные чертежи предназначены для Барановского комбината. Тогда где же чертежи, где проект, по которому перестраивался ваш завод? Может быть, их уничтожили? Или потеряли?
— Глупости!
— Совершенно с вами согласен. Остаётся предположить одно: их просто не было. Были эскизы.
— И это было бы грубейшим нарушением! — воскликнул Ревенко, вцепившись побелевшими пальцами в свой портфель.