Круглая печать
Шрифт:
— Только книжки верните, — сказал Кудрат, — это же не наши книжки.
— Знаем, знаем, — сказал бухгалтер Таджибеков, — сами же рассказали, кто их вам дал.
4
О чем вечером с ними будет говорить милиционер Иса, ребята не знали. Они хотели посоветоваться с учителем, но Садык сказал, что поговорит сам. Он действительно пытался заговорить с отцом, несмотря на то что у того было очень плохое настроение.
— Папа, — сказал Садык, — сегодня к нам на чердак — знаешь, где
Он хотел дальше рассказать, что они забрали книжки, но отец перебил его.
— Все-таки это безобразие! — сказал он. — Кто вам дал право залезать на чужой чердак? Клуб себе там устроили… Кто знает, чем вы там занимаетесь!
Садык решил, что у него будет еще время посоветоваться с отцом, а сейчас не стоит.
…Вечером, когда ребята пришли в махалинскую комиссию, милиционер Иса провел их в соседний дворик и сказал:
— Сидите здесь, вызывать будем по одному.
Первым почему-то вызвали самого маленького — Рахима. О чем его спрашивали, понять было невозможно. Слышались только слова «учитель», «книга». Ребята с нетерпением ждали, когда Рахим вернется и расскажет, о чем был разговор, но Рахим не вернулся. Видно, его выпустили на улицу. Ребята еще не знали уловки, которой уже был обучен милиционер Иса.
Вторым пошел Эсон.
Писал бухгалтер Таджибеков. Он же больше и спрашивал, милиционер только изредка вставлял свои вопросы.
— Скажи-ка, Эсон, учитель Касым прошлым летом организовал у себя дома для вас школу?
— Нет, — искренне удивился Эсон. Он же понимал, что школа — это школа, туда надо ходить каждый день, там нарты, доски. Ничего этого в доме у учителя Касыма не было. — Нет, не организовал.
— Как же так? — опять спросил бухгалтер. — А твой младший брат говорит, что вы ходили в прошлом году в школу, которую у себя на дому организовал учитель Касым. И в этом году…
— Он же глупый, — возразил Эсон. — Мы в школу ходим осенью, зимой и весной. А летом мы ходили к учителю Касыму просто в гости.
— Какие же вы ему гости! — сказал милиционер Иса. — Он же большой, а вы маленькие. Что вы там делали у него в гостях?
— Он нам книжки давал, иногда сам читал нам, иногда рассказывал.
— Значит, учил? — спросил Таджибеков.
— Учил, — согласился Эсон.
— А учат где? Учат в школе.
— В школе.
— Значит, он организовал школу. Так?
Эсона звали Головотяпом не только за то, что он умел головой колоть орехи и бить по мячу, он был еще и тугодум. Понять то, что сказал бухгалтер Таджибеков, ему было нелегко.
— Значит, он организовал школу, — еще раз повторил бухгалтер, — школу у себя на дому.
С другим человеком Эсон, может быть, и согласился бы — какая разница! Но, во-первых, он не любил бухгалтера Таджибекова, а во-вторых, не очень-то любил школу. Там ему все время не везло.
— Нет, не школу, — упрямо сказал Эсон. — В школе ставят отметки и спрашивают
— Но книжки он вам читал? — спросил бухгалтер.
— Ты же сам сказал, что он вас учил. А учат где? — повторил чужие слова милиционер. — Сознайся, он организовал школу.
— Не школу, — сказал Эсон.
— Но он же вас учил?
— Не учил, — назло Таджибекову и милиционеру ответил Эсон.
— Но ты же сам сказал, что читал книги и учил.
— Я не говорил, — сказал Эсон.
— То есть как не говорил? — возмутился Таджибеков. — Ты же только что это говорил.
— Я говорил — ходили в гости, — сказал Эсон. «Чего им надо? — подумал он. — Привязались!.. Школа — не школа, ходили — не ходили…»
— У меня все здесь записано, — сказал бухгалтер. — И книжки давал, и что учил. А чему он вас учил?
— Я же сказал — ничему не учил, — ответил Эсон. — Что мы, дураки, что ли, летом учиться!
— Смотри, — предупредил Эсона милиционер, — я скажу твоему отцу, как ты с нами разговариваешь, плохо тебе будет!
— А-а, — сказал Эсон, — моего отца каждый месяц в школу вызывают. Он вообще говорит — хватит мне учиться. Говорит, из меня грузчик хороший будет.
Бухгалтер Таджибеков вдруг смягчился:
— Ладно, грузчик, можешь идти.
Эсон хотел идти обратно во двор, но милиционер взял его за плечо и выставил на улицу.
Следующий был Закир. Пока его допрашивали, Эсон обежал дворик махалинской комиссии и со стороны арыка взобрался на дувал.
— Про твоего отца спрашивают, — сказал он Садыку. — Говорят, летом школу организовал. Учил — не учил, спрашивают. Моему отцу обещали пожаловаться.
Из слов Эсона понять что-нибудь ребятам было трудно. Садык сидел задумчивый, а Кудрат сказал ему:
— Ты знаешь, я дал слово, что не буду врать, а Таджибекову я недавно еще раз врал. Сегодня опять врать буду. Как ты думаешь?
— Не знаю… — сказал Садык.
Закира также не пустили обратно во двор, и милиционер позвал Садыка.
— Ты знаешь, Садыкджан, — сказал Таджибеков, — нас с твоим отцом связывает дружба, и, для того чтобы помочь ему, я сам решил выяснить некоторые вопросы и не вмешивать посторонних людей. Поступил сигнал, что твой отец летом собирает ребят, беседует с ними, дает читать книги. Это хорошо, в этом ничего плохого нет, а люди подозревают что-то плохое. Но ты мне скажи — в школе об этом знают?
— Ребята знают, — сказал Садык. — Мы им рассказывали. Иногда даже и из других классов и с других улиц вместе с нами ребята приходили.
— Даже с других улиц? — удивился бухгалтер и многозначительно посмотрел на милиционера. — И сколько же вас там бывало?
— Чаще всего приходим мы впятером, но, когда папа читал Навои в прошлом году, нас много было, человек двенадцать.
— Двенадцать… — повторил Таджибеков, опять посмотрел на милиционера и что-то записал. — Значит, иногда к твоему отцу собиралось до двенадцати человек и читали Навои… Что же он вам читал?