Крупнейшее поражение Жукова Катастрофа Красной Армии в Операции Марс 1942 г.
Шрифт:
Советским командирам пришлось принимать особые меры по выносу с поля боя многочисленных убитых и раненых, чтобы последствия бойни не пугали живых. Иногда это не удавалось сделать своевременно, о чем свидетельствует страшный приказ командующего 8-м гвардейским стрелковым корпусом генерал-майора Захарова и начальника штаба корпуса полковника Посякина:
«Несмотря на неоднократные мои приказания и требования, командиры соединений и их заместители по политчасти до сих пор не уделяют внимания вопросу похорон бойцов и командиров, павших смертью храбрых за нашу Родину. В результате этого трупы убитых бойцов и командиров оставлены на поле боя непохороненными. Трупы убитых солдат и офицеров противника не зарыты. Приказываю:
1) …в течение 2 и 3.12.42 г. похоронить на поле боя трупы бойцов и командиров в полосах и на участках действия частей и зарыть трупы врагов, стаскивая их в воронки от снарядов» (35).
Временами для поддержания дисциплины,
Те же проблемы возникали у офицеров корпуса, что неудивительно, учитывая высокую смертность среди командования. 30 декабря капитан Моисеенко, секретарь Военного Совета 20-й армии, доложил генерал-майору Ксенофонтову, новому командующему 8-м гвардейским стрелковым корпусом:
«В Военный Совет поступили данные: в ночь на 14.12.42 на К.П 254сд прибыл сильно пьяным начальник 1 отдела штаба 8 гв ск гвардии полковник Андрианов, который не мог членораздельно объяснить, зачем он приехал, а наговорил много глупостей. Пьяного Андрианова уложили спать. В 148-й стрелковой бригаде 19.12 начальник штаба артиллерии бригады майор Федоров, напившись пьяным, устроил дебош на кухне и выстрелом из пистолета ранил в живот повара Черноваленко, а у лейтенанта Данилова прострелил гимнастерку, партбилет и деньги. Федоров из партии исключен… Командующий армией генерал-лейтенант Хозин приказал:
…2) Андрианова и Федорова, если в прошлом не было подобных случаев, наказать в дисциплинарном порядке, а если были аморальные случаи — привлечь к судебной ответственности. Исполнение донести» (38).
Пьянство в среде офицеров, каким бы распространенным оно ни было, являлось неизбежным следствием дисциплинарной системы, не допускающей со стороны офицеров никаких проявлений слабости. Об этой жестокой дисциплине недвусмысленно говорит приказ № 0081 8-му гвардейскому стрелковому корпусу, датированный 13.12.42, 20.00, где, в частности, читаем: «Предупредить весь начсостав, что оставление боевых рубежей без приказа будет рассматриваться как предательство и измена Родине… О полной готовности к обороне доложить мне лично в 8.00 14.12.42 г. На занимаемых рубежах в случае наступления противника умереть, но не отходить ни на шаг, уничтожать противника» (39). В донесениях немецкой разведки перечислялись многочисленные изъяны противника. В разведсводке 9-й армии от 30 ноября указывалось, что русская артиллерия обеспечивает недостаточную поддержку наступающей пехоте: «Скоординированности продвижения и огня не наблюдалось, по мере развития атаки несогласованность действий пехоты и артиллерии только усиливалась». Но в том же донесении отмечалось «эффектное появление танковых полков, прикомандированных к стрелковым дивизиям и бригадам», которое, по мнению составителей отчета, должно было исправить предыдущие ошибки и обеспечить взаимодействие наступающих танков и пехоты (40). В немецких сводках также сообщалось, что русские ввели в бой бронетехнику и кавалерию преждевременно, еще до того, как пехота сумела прорвать оборону противника. Более того, немцы поняли, что советское командование постоянно недооценивает силу противника, — склонность, которая в донесениях названа «органически присущей русским». По-видимому, эти ошибки повлекли за собой разногласия в кругах русского командования. Еще одно донесение разведки 9-й армии, подготовленное 9 декабря, подтверждало, что русские недооценили силу немцев и в результате свежие оперативные резервы, введенные немцами в стратегически важных точках проведения операции, застали русских врасплох. В новом донесении процитированы перехваченные документы, где говорится, что русские формирования потеряли почти половину первоначальной боевой силы (41).
В отчете разведки, подготовленном для 9-й армии 15 декабря, сказано, что русские уже потерпели серьезное поражение и «истекают кровью». Штабная разведка Модели приписывала неудачи противника ошибкам его командования:
«Командование противника, которое продемонстрировало опыт и гибкость на стадии подготовки и начала проведения наступления, в строгом соответствии с приказами Сталина № 306 и 325 <об использовании штурмовых групп и массированных танковых
В отчете 9-й армии отмечалось, что русским свойственно вводить в бой только что полученное, плохо подготовленное пополнение и объединять разбитые формирования, создавая силы для проведения новых атак (43). Критикуя излишне жесткую тактику русских, составители отчета указывали, что 130-я стрелковая бригада атаковала поротно и «была уничтожена рота за ротой» (44). Подобные события наблюдались и во второстепенном секторе напевом фланге 22-й Советской армии: «262-я <скорее всего, 362-я> стрелковая дивизия атаковала 25 ноября всеми батальонами в развернутом строе в соответствии с приказом Сталина <№ 306>». В таком же порядке она и оставалась, хотя «к вечеру потеряла половину бойцов» (45). В этом отчете умалчивается о том, что свирепые атаки русских вынудили немцев отступить на несколько километров в тыл.
Отмечая падение боевого духа русских, отчет 9-й армии свидетельствует:
«Боевая надежность противника в среднем невысока. В ноябре почти половину пополнения составляли представители национальных меньшинств. Во многих подразделениях ошибки командования и жестокое обращение привело к отчуждению между офицерами и их подчиненными. В донесении от 18.11.42 г. 262-й <sic> стрелковой дивизии упоминается о том, что в полку 22 человека умерли от изнеможения. В приказе войскам Калининского фронта от 4.11.42 г. отмечаются „расстрелы красноармейцев без разбору, за незначительные провинности“» (46).
Немецкие критики неоднократно подчеркивали несогласованность действий русской пехоты и артиллерии усиления. Описывая попытки русских привести в исполнение приказ Сталина № 325 об эффективных совместных действиях танков и пехоты, они отмечали:
«Совместные действия танков и пехоты по-прежнему оставляют желать лучшего. Слабость командования танковых войск проявляется в том, что после неудачи или отражения атаки ее повторяют в том же месте, через предсказуемое время, без малейших изменений в тактике. По этой причине эффективность использования артиллерии поддержки не повышается. По мнению командиров танковых войск, приказ, согласно которому командиры танковых рот уже не возглавляют атаки, а остаются на наблюдательных пунктах в тылу, вызвал замедление темпа атаки. Он же затруднил командование, поскольку рация имелась только у командира роты, а связи с подчиненными он не имел. Таким образом, атаки зачастую превращались в разрозненные удары в отдельных секторах.
Недостаточная оперативность была продемонстрирована 25 и 26.11 у Гредякино (Восточный фронт), когда целая танковая бригада с 58 танками выкатилась на немецкое минное поле и серьезно пострадала. Пополнение материальной части поступало очень быстро, особенно на Восточном фронте. Однако пополнение личного состава заметно уступало материальному. К примеру, пополнение 200-й танковой бригады перед вводом в бой наездило всего пять часов» (47).
С другой стороны, немцы отмечали и высоко оценивали новые русские методы восстановления и ремонта танков на поле боя с помощью новых «ремонтно-восстановительных бронемашин», которые сопровождали идущие в атаку танки. В отчете говорится, что вновь сформированный танково-транспортный батальон поддержки «осуществлял поставки боеприпасов и топлива на поле боя» (48). Что касается поддержки артиллерии, вдобавок к ее изъянам на Восточном (Вазузском) фронте немцы отметили, что сосредоточенный огонь в секторе Белого почти не велся начиная с момента развития успеха до 12 декабря, когда немецкие контратаки были уже в разгаре.
Несмотря на то что оперативные и тактические недостатки, а также просчеты руководства разных уровней явно внесли свою лепту в поражение советских войск, в основном операция «Марс» провалилась по стратегическим причинам. Вина за него была возложена на генералов Жукова, Конева и Пуркаева, которые разрабатывали операцию и следили за ее ходом, на Ставку и Генштаб, которые одобрили план Жукова, и на командиров армии, попытавшихся осуществить его. Но при жесткой командной системе, существовавшей в Красной армии в конце 1942 года, основную ответственность за победу или поражение нес тот представитель Ставки, который разрабатывал стратегические планы. В операции «Марс» таким командующим был генерал Жуков, координировавший действия советских войск на всем западном направлении.