Крушение антисоветского подполья в СССР. Том 2
Шрифт:
Характеризуя особенности судебного процесса, Н. В. Крыленко в обвинительной речи говорил, что все подсудимые принадлежат к интеллигенции. Отметив потрясения, которые пережила ее известная часть в процессе революции, он продолжал: «Сейчас наступает иной момент. 1920 год принес с собой… победу республики на польском фронте, фактическое признание нашей мощи представителями мирового империализма и, наконец, фактическое вступление рабоче-крестьянской России в ряды европейских держав, которые начинают считаться с нами как с мировой державой. В связи с этим в рядах интеллигенции опять намечается новый перелом: ряд ее представителей, подводя итоги своей борьбы против рабочих и крестьян, говорят: мы ошибались, мы сознаем свои ошибки, а в дальнейшем как граждане будем исполнять свои обязанности к Советской
Я не хочу для отдельных представителей данной социальной группы… закрывать возможность доказать этот перелом. В отношении пяти подсудимых я считаю возможным спокойно заявить, что не требую их наказания… Они могут выйти отсюда свободными…»
Верховный революционный трибунал, признав главных подсудимых «виновными в участии и сотрудничестве в контрреволюционных организациях, поставивших себе целью ниспровержение диктатуры пролетариата, уничтожение завоеваний Октябрьской революции и восстановление диктатуры буржуазии путем вооруженного восстания и оказания всемерной помощи Деникину, Колчаку, Юденичу и Антанте», приговорил их к расстрелу. Но, «принимая во внимание чистосердечное раскаяние их, более или менее полное, искреннее желание работать с Советской властью и принять участие в восстановлении разрушенного хозяйства, а также решительное осуждение ими вооруженных белогвардейских выступлений и иностранной интервенции», Верховный революционный трибунал постановил заменить им расстрел иными наказаниями. От наказания по амнистии были освобождены четверо подсудимых, к условному наказанию приговорены десять, к лишению свободы сроком на три года — трое, до окончания гражданской войны — шесть подсудимых. Лишь руководители «Тактического центра» Д. М. Щепкин, С. М. Леонтьев, С. Е. Трубецкой и С. П. Мельгунов были приговорены к тюремному заключению сроком на 10 лет. Один подсудимый — С. Д. Урусов — оправдан. Некоторые члены «Тактического центра», бежавшие от пролетарского суда, были объявлены врагами народа. Но когда задержали одного из них, крупного деятеля «Союза возрождения России» В. Мякотина, расстрел ему заменили пятилетним заключением. Уже в 1921 г. все осужденные по этому делу по амнистии Советского правительства были освобождены из заключения.
4. Народное возмездие колчаковским главарям
В конце 1919 г. колчаковская армия потерпела сокрушительное поражение. Даже командование Чехословацкого корпуса, оказавшегося в Сибири по воле Антанты, сочло необходимым отмежеваться от колчаковцев. 13 ноября 1919 г. в меморандуме «союзным державам» генералы мятежного корпуса писали: «Под защитой чехословацких штыков местные военные русские органы (то есть колчаковские власти. — Д. Г.)позволяют себе такие дела, от которых весь цивилизованный мир придет в ужас. Выжигание деревень, убийства русских мирных граждан целыми сотнями, расстрел без суда людей исключительно только по подозрению в политической нелояльности составляют обычное явление, а ответственность за все это перед судом народов целого света падает на нас за то, что мы, располагая военного силой, не препятствовали этому бесправию».
Среди чехословацких эшелонов уныло тащился специальный поезд, в котором находился Колчак со своими приближенными. За ним следовал состав с захваченным колчаковцами золотым запасом России.
4 января 1920 г. «верховный правитель» отрешился от власти и издал «указ» о назначении своим преемником еще не добитого Деникина, а до вступления последнего на этот «пост» передал военную власть… бандитствующему атаману Семенову.
5 января в Иркутске произошло восстание, но власть захватил эсеро-меньшевистский «Политический центр». 6 января 1920 г. в Красноярске сдались в плен остатки колчаковской армии (20 тысяч человек). Эшелоны чехословацких легионеров, под охраной которых находился Колчак, оказались отрезанными. Легионеры просили пропустить их во Владивосток. Командование 5-й армии согласилось на это при условии, что они разоружатся и выдадут Колчака.
15 января чехословаки передали Колчака «Политцентру». Но 21 января власть в Иркутске перешла в руки образованного большевиками ВРК. 22 января 1920 г. Военно-революционный комитет сообщил начальнику 30-й стрелковой дивизии
Лапин приказал объявленного вне закона Колчака немедленно расстрелять. Однако Реввоенсовет 5-й армии приостановил осуществление этой меры. А. Я. Лапин срочно телеграфировал председателю Иркутского ВРК: «Революционный совет 5-й армии приказал адмирала Колчака содержать под арестом с принятием исключительных мер стражи и сохранения его жизни и передачи его командованию регулярных советских красных войск, применив расстрел лишь в случае невозможности удержать Колчака в своих руках для передачи Советской власти Российской Республики».
Для расследования преступлений Колчака и членов его «правительства» еще «Политцентр» назначил Чрезвычайную следственную комиссию, в которую вошли большевик К. А. Попов, меньшевик В. П. Денике и правые эсеры Г. Г. Лукьянчиков и Н. А. Алексеевский. Военно-революционный комитет поставил во главе этой комиссии большевика С. Р. Чудновского. Следственная комиссия работала до 6 февраля 1920 г.
Председатель Иркутского военно-революционного комитета А. А. Ширямов впоследствии рассказывал: «С момента ареста Колчак содержался в Иркутской тюрьме под охраной надежного отряда. Созданная еще при «Политцентре» и реформированная нами следственная комиссия вела следствие и производила допросы Колчака и других членов правительства.
Город был занят нами в момент, когда в нем скопилась масса контрреволюционных элементов — буржуазия, застрявшие офицеры колчаковских армий, десятки всевозможных учреждений, юнкера и пр. и пр. В дни боев многие припрятали оружие, и его часто находили при обысках, находили части пулеметов, пулеметные ленты, гранаты, винтовки и т. д. Появились черносотенные прокламации, восхвалявшие Колчака как мученика, призывающие стоять за него…
Готовясь к бою, мы приняли все меры к предупреждению восстания у себя в тылу. Интернировали юнкеров, провели ряд арестов. В специальных приказах ревкома предупредили буржуазию и белогвардейщину, что в случае какой-либо попытки к восстанию пощады не будет никому. И все же полной уверенности в том, что во время боя город останется спокойным, — у нас не было.
Организующим центром этого восстания, его лозунгом оставался по-прежнему Колчак.
Председателю следственной комиссии т. Чудновскому было дано распоряжение иметь наготове надежный отряд, который в случае боя на улицах должен был взять Колчака из тюрьмы и увезти его из города в более безопасное место. Но числа 3 февраля следственная комиссия представила в ревком список человек на 18, роль которых в колчаковщине была достаточно выяснена. По мнению комиссии, они подлежали расстрелу. В числе их был Колчак.
Ревком выделил из списка только двух — Колчака и председателя совета министров Пепеляева. Все же в тот день вопрос о Колчаке был оставлен открытым.
Находившемуся в штабе 5-й армии т. Сурнову было по прямому проводу передано поручение выяснить, как отнесется Реввоенсовет к расстрелу Колчака. Ответ Реввоенсовета гласил, что если парторганизация считает этот расстрел необходимым при создавшейся обстановке, то Реввоенсовет не будет возражать против него».
6 февраля 1920 г. Иркутский военно-революционный комитет принял следующее постановление: «Обысками в городе обнаружены во многих местах склады оружия, бомб, пулеметных лент и пр. и таинственное передвижение по городу этих предметов боевого снаряжения. По городу разбрасываются портреты Колчака и т. д.
С другой стороны, генерал Войцеховский, отвечая на предложение сдать оружие, в одном из пунктов своего ответа упоминает о выдаче ему Колчака и его штаба.
Все эти данные заставляют признать, что в городе существует тайная организация, ставящая своею целью освобождение одного из тягчайших преступников против трудящихся — Колчака и его сподвижников. Восстание это, безусловно, обречено на полный неуспех, тем не менее может повлечь за собою еще ряд невинных жертв и вызвать стихийный взрыв мести со стороны возмущенных масс, не пожелающих допустить повторения такой попытки.