Крутые повороты
Шрифт:
Получив письмо пенсионера Сегала, депутат Султыханов мог, наверное, сказать себе: делом инвалида Громова уже занимались ответственные, серьезные работники. Вопрос, безусловно, изучен, отработан. Более того, вынесено положительное решение. Надо ли опять дублировать действия товарищей? Вероятно, необходимости в том нет. С чистой совестью письмо пенсионера можно переадресовать соответствующим исполнителям. Пусть подготовят ему ответ по существу. «Ваш избиратель нуждается…» Все правильно, конечно,
Положа руку на сердце, разве редко приходится слышать нам именно эти железобетонные слова, сталкиваться с такой вот железобетонной логикой?
А. Г. Сегалу. Получил Ваше письмо. Считаю своим долгом разобраться в случившемся… Убедительно прошу Вас изыскать возможность встретиться со мной в любое удобное для Вас время… С уважением Е. Султыханов.
Мне Евгений Гаврилович рассказывает:
— Поговорив с Сегалом, я поехал к Громову. Час, наверное, сидел у него. Очень тяжелая картина. Нужно было понять, что лично я должен сделать и что я лично сделать могу. С дочкой у Громова, конечно, сложные отношения. Но не нам их судить. Ясно было: инвалиду войны помочь необходимо, и — Сегал прав помочь реально. Наш долг — предоставить ему квартиру в самые ближайшие месяцы. И тогда я обратился в депутатскую группу…
Председателю исполкома.…По поручению депутатской группы мною внимательно изучено и обследовано дело Громова… Сложившйеся обстоятельства у Громова, состояние его здоровья… вынуждают нас обратиться с этим вопросом в исполком и просить, как исключение, решить его положительно. Депутат Е. Г. Султыханов.
Резолюция председателя Советского райисполкома: Считаю необходимым решить положительно. Определить сроки, дать ответ депутатской группе.
Депутату Е. Г. Султыханову… Вопрос предоставления государственной квартиры гр. Громову В. С. будет решен в первом полугодии нынешнего года.
Вот, пожалуй, и все. Инвалид Громов получил государственную квартиру. Впрочем, деньги в пользу его дочери еще до этого перестали с него взыскивать. Учтя решение исполкома о предоставлении Громову государственной квартиры, суд смог — на совершенно законных, разумеется, основаниях — отсрочить до того времени взыскание по исполнительному листу.
Дело, всем казавшееся безнадежным, к счастью, таковым не оказалось.
Опять и опять вспоминаю я слова подполковника Сегала:. «Безвыходных положений не бывает». Бывают, наверное. И немало… Но убеждение в том, что это не так, — господи, как же оно необходимо! И как прекрасно!
Что добавить еще? После того как о «безнадежном деле» я рассказал на страницах «Литературной газеты», в редакцию пришло множество читательских писем. Люди горячо и благодарно отзывались о подполковнике А. Г. Сегале и депутате Е. Г. Султыханове. А в письме читателя Т. Тихонова из Новосибирска говорилось: «Нет слов, поступок взрослой дочери, отбирающей у парализованного старика отца скромные пенсионные рубли, чем бы это ни мотивировалось, какими бы причинами ни вызывалось, нам понять невозможно. Жестокость не может быть оправданной никогда. И все-таки хорошо, что газета не стала публиковать очерк о «дурной дочери». Во-первых, опасное дело браться быть судьей в чужом семейном конфликте, а во-вторых, очерк об активных людях, умеющих решать самые, казалось бы, безнадежные дела, куда как важнее всем нам и необходимее».
Я прочел это письмо и подумал: верно, активные люди очень нужны. При том, однако, условии, что занимают они нравственную, истинно гражданскую позицию. А то ведь я знаю случай, когда активности у человека хоть отбавляй было, сплошная активность. Ни днем, ни ночью
Впрочем, судите сами.
Иголка в сене
Однажды в газетной почте я получил письмо из одного южного города, рассказывающее о том, какие немыслимые безобразия творятся на местном заводе бактерийных препаратов. Одна сотрудница, говорилось в этом письме, «ловкая и увертливая особа», воспользовавшись «многочисленной родней в Москве» и «дав взятку в пятнадцать тысяч рублей члену ВАКа», двадцать лет назад защитила кандидатскую диссертацию, но с тех пор так «ни на шаг и не продвинула медицинскую науку». Другая сотрудница, отмечалось в письме, просто «пень и дуб в науке». Третья — «обыкновенная посредственность». Все это, однако, не мешает им «доить государство», «не брезгуя никакими средствами, подкупать тех, кто продается, преподносить подарки тем, кто их принимает, — в общем, лезть вон из кожи», потому что директор завода, «флегматичный, ничтожный и до предела ленивый человек», «окружил себя подхалимами, дельцами и карьеристами», «ничего не желает делать» и только искусно «балансирует на проволоке перед руководителями города».
«Я никогда не писала в газету, — говорилось дальше в письме, но вот решила поведать вам о наших так называемых ученых». Заканчивалось письмо припиской: «Фамилию мою прошу не называть, ибо директор тогда сживет меня». И подпись: «В. Рева».
Письмо в редакцию — документ официальный. Его не выбросишь в корзину оттого только, что каждое слово в нем дурно пахнет. В. Реве было отвечено. «Факты, о которых Вы пишете, нуждаются в тщательной проверке. Мы могли бы попросить об этом соответствующие организации, но должны будем тогда раскрыть Вашу фамилию».
И вдруг — неожиданный, почти детективный поворот. Новое письмо от В. Ревы и в нем сказано: «Уважаемые товарищи! Не понимаю, о чем идет речь. В «Литературную газету» я никогда не писала, никого не просила не называть моей фамилии. Убедительно прошу сообщить мне содержание письма, чтобы я могла через компетентные организации выяснить, кто же пользуется моим именем».
В компетентные организации обратилась уже редакция «Литературной газеты». Мы попросили районного прокурора отыскать подлинного автора письма. Когда вор залезает в чужой карман, его полагается хватать за руку. А тут не кошелек — тут имя чужое украли. Кому и зачем это понадобилось?
Прокуратура возбудила уголовное дело. Следствие началось.
На том, кажется, можно и поставить точку. Дождаться результатов следствия, сообщить читателям имя очередного анонимщика. И все. Цель достигнута. Однако из того, что выяснится дальше, читатель увидит: нет, не о заурядном анонимщике эта история.
Из справки-характеристики, выданной областным военкоматом:
«Вера Васильевна Курячая (ныне Рева), 1923 года рождения, уроженка села Андреевка, Широковского района, Днепропетровской области, в июне 1943 года добровольно вступила в Красную Армию и после краткосрочной подготовки 25 сентября 1943 года была переброшена в тыл противника в качестве радиста разведывательной группы Е. Г. Ганцеровской. Находясь в тылу противника по 29 марта 1944 года, В. В. Курячая (Рева) принимала активное участие в работе разведывательной группы, обеспечивала хорошую радиосвязь и своевременную передачу разведданных… Группа добывала и передавала ценные сведения о дислокации войск и воинских перевозках противника… В условиях жестокого оккупационного режима В. В. Курячая (Рева) проявила много самоотверженности. Награждена орденом Отечественной войны II степени».