Кружева лжи
Шрифт:
— Совесть? — недоверчиво уточнил Гольцев.
— Какая совесть, Андрей? У таких отморозков её быть не может! Страдалец переломался чуток при падении, пуля в плечо навылет, и грозится теперь нас засудить. Из-за своей судьбы страдает. Он же бедный, Чирина его соблазнила, а потом купила. А он пожить нормально захотел. Бред, короче. И мы у него виноваты. Общество, в смысле.
— Как обычно.
— А таким, как он ничего и не остаётся, — в трубке хмыкнули. — И, кстати, Содин и Римскую собирался убить. Но не сразу, обещал Чириной её помучить.
—
— И слава богу.
— Я только не понимаю одного, Владимир Андреевич, если Чирина всё продумала заранее…
— Не заранее. Запасной план.
— Откуда ей было знать, что Саша займётся делом ВРАЧА?
— Одноклассница, Васильева. Первая жертва. Наша Саша не прошла бы мимо такого дела. А придуманный маньяк ВРАЧ с отвлекающими рунами только подогрел интерес. Кто не знает, как Селивёрстова обожает головоломки?
Гольцев тоже выругался, вынужденно соглашаясь. Подцепить детектива на крючок было, к сожалению, довольно просто.
— И ведь тоже гримировался, гнида… Чирина научила. Талант года, чтоб её… — прошипел Рукавица. — Поэтому и найти его не могли. Ещё и прятался под фамилией матери. Продуманный… тварь. — Замолчал. Было слышно, как закурил. Совсем иным тоном прозвучало:
— Как она?
— Неизвестно, — тихо ответил Гольцев.
— Будем надеяться.
— Будем надеяться.
Спустя пару часов.
Дима уходил. Александра изо всех сил пыталась его догнать. Казалось, сейчас она протянет руку, и коснётся его плеча, почувствует тепло. Но стоило ей в это поверить, как он удалялся. То ли по волшебству, то ли по воле злого рока. То ли… по собственному желанию.
Он не хотел быть с ней.
Горькое осознание саднило душу, ядом растекалось по сердцу, заставляя его работать всё быстрее и быстрее, словно торопясь куда-то, словно, Саша могла что-то не успеть.
??????????????????????????Дима уходил. Его силуэт расплывался, расплывался бесформенной кляксой, а затем начал исчезать.
Она желала ему счастья. Пусть он будет не с ней — с другой, но лучше так. Главное… пусть будет живой.
Горечь пропала. Сердцу стало тепло. Сначала ему, а затем и телу. Александра почувствовала прикосновение к руке и обернулась.
— Мне сказали, тебя можно навестить. Поговорить. И вот… я здесь. Остальные ждут в коридоре, волнуются за тебя, а ты всё лежишь. — Вздох. — Саша… Саша, я обещаю баловать тебя тортами еженедельно. Слышишь? Нет. Ежедневно. Если хочешь. И буду твоим самым лучшим помощником, учеником. Называй, как нравится.
Она открыла глаза и поймала тень на потолке. Или муху? В больнице всегда есть мухи.
— А ещё я скуплю для тебя все носки, какие захочешь. Даже самые смешные. Даже тех же цветов! Только… — крепко сжал её пальцы.
— Только… — еле слышно произнесла Александра, — не заставляй меня вставать к плите.
— Саша… — Иван заплакал, не стесняясь. — Сашенька…
Глава 60
Когда
На выписку явились все. Даже старик Анюхин. Александра была растроганна и плохо сдерживала эмоции. После случившегося держать лицо оказалось непросто. Привычный образ, словно, надломился, потерял упругость, способность приноравливаться к обстоятельствам.
Бриз всё это время был рядом. Приносил соки, пирожные с кремом, хотя врачи и запрещали. Жирное не помогает выздоровлению. Читал ей книги. Смешно держа выражение — выходило гротескно, — и делая чрезмерные паузы в особо трогательных моментах.
Это были не любимые детективы или триллеры. Романы. Наивные и красивые. Чуточку сказочные.
Сашина душа требовала отдыха. Требовала покоя.
Маму выписали на неделю позже. Возраст, небольшие осложнения. Саша поехала забирать её вместе с отцом. Бриз отвёз их туда и обратно.
Отец вился вокруг жены, всячески угождал, пытаясь таким образом загладить вину. Когда пришёл Содин, его не было дома — ходил в аптеку. Ловил акции. А ведь, если бы не его чрезмерная экономность, скупость, то…
Но никто его не винил.
Посидели вчетвером, выпили чая. Александра пообещала привезти все необходимые лекарства и уже вечером выполнила обещание. Заехала — Бриз ждал в машине — отдала пакет и попрощалась.
— Кукла была ужасной идеей, — услышала слабый голос матери.
— Да.
И на этом всё. О трагедии больше ни слова.
Дома Саша захотела остаться одна. Иван не обиделся — понял. Да и ему надо было к отцу и к Графине. Кошка ела, как бульдозер, жирнела, отец радовался, а Ваня хотел почаще быть рядом с папой в такие редкие мгновения.
Закрыв дверь за Ваней, Александра долго слонялась по квартире, думала о маме, о кукле. Совершенно дурацкая угроза прямиком из юношества, наконец, сбылась. Мама всегда грозилась выбросить Марусю. Кричала:
«Когда ты повзрослеешь и всё-таки возьмёшься за свою жизнь, я её выброшу! Клянусь! Даю тебе слово! Как только ты, Саша, избавишься от своей работы и найдёшь мужа, я от неё избавлюсь. Хватит играть в куклы!»
А она и не играла. Маруся в своём неизменном синем платьице с кружевным передничком, подаренная ещё дедушкой, когда Саша только-только родилась, была не игрушкой. Маруся была пособием, с помощью которого девочка, у которой всегда были трудности с мамой, училась заплетать волосы, красить губы и ногти. Подбирать оттенки и тона.