Крылатая разведка
Шрифт:
– Может, что-нибудь объясните? – спросила я того, кто назвался подполковником Ушаковым.
– Чуть позже, – ответил тот.
По его команде к нам подъехали сразу три черных микроавтобуса. В первый посадили изрядно помятого Председателя. Во второй – еще более покореженного Касаткина. Его скрутили сразу трое бойцов.
– У этого оружие! – доложил один из собровцев и протянул старшему изъятый у Валеры табельный пистолет Председателя.
Нас с Сашей молча затолкали в третий микроавтобус. Подполковник Ушаков поехал вместе с нами. Только мы ехали за решетчатой перегородкой, а Ушаков и трое его бойцов – на откидных сиденьях
Ответ на этот вопрос я получила спустя полчаса, когда нас привезли в главное следственное управление г. Москвы. Именно так гласила табличка на здании, в стены которого нас доставили бойцы милицейского спецназа. Далее нас разделили, и я оказалась в одиночестве. Меня оставили в одном из пустых кабинетов, на табличке которого было написано: «Старший следователь по особо важным делам Л.Н. Дмитриева». Надо же, угодила к бабе-следователю. Плохо это или хорошо?! Скучать мне долго не пришлось, не прошло и трех минут, как в кабинет вошла статная женщина в форме с подполковничьими погонами. Вежливо поздоровалась и отрекомендовалась Любовью Николаевной.
– Меня зовут Инга, – произнесла в ответ я. – Чем обязаны такому обращению?
– Нашему давнему знакомству, – произнесла Дмитриева.
У меня отличная память на лица, но Любовь Николаевну я узнала не сразу. Лишь сейчас, вглядевшись в ее крупное, гладкое лицо, я вспомнила наше «знакомство». Правда, оно было совсем недавним. С немалым удивлением я узнала в старшем следователе Дмитриевой блондинку из гольф-клуба. Сейчас Любовь Николаевна была одета в строгую милицейскую форму и прическу имела строгую, что называется, уставную, блондинистые волосы были собраны в узел на затылке. Косметики минимум, форма подогнана вполне по фигуре – талия подчеркнута, ткань изящно облегала рубенсовские телеса, акцентируя внимание на достоинствах и по возможности скрывая недостатки.
– Удивлены? – спросила Дмитриева, по выражению моего лица поняв, что я в свою очередь узнала ее.
– Не очень, – ответила я.
– Кто вы? – Старший следователь тут же перешла к деловой части.
– Майор Назарова из Службы внешней разведки, – честно ответила я, глядя в ее серые проницательные глаза.
– У меня к вам очень много вопросов, но уверена, что ни на один из них вы мне не ответите, – произнесла Любовь Николаевна. – Сошлетесь на режим секретности и прочее. Но один вопрос я вам все же задам. И очень надеюсь на искренний ответ.
– Спрашивайте, – отозвалась я.
От всех этих непонятных событий, обрушившихся на меня, голова моя стала раскалываться. Пусть задает свой вопрос, на то она и следователь по особо важным.
– У вас серьезный конфликт с человеком по имени Павел Антонович, так? – спросила Дмитриева.
– С чего вы взяли? – переспросила я.
– Потому что вы держали
Мне опять профессиональная двойка. С определенного момента нас вели «наружники», но на сей раз не «родные», а милицейские. Что ж, разведка у этой Дмитриевой поставлена неплохо. Но почему и зачем милицейские сыскари выслеживали нас?
– Вы держали под дулом пистолета высокопоставленного офицера спецслужб, – продолжила Дмитриева. – Ответьте, пожалуйста, на мой вопрос. У вас серьезный конфликт? – вторично спросила Любовь Николаевна.
– Спросите у него сами, – произнесла в ответ я.
– А я уже спросила. Он ответил, что мирно беседовал со своими коллегами. И очень возмущался «ментовскому беспределу».
За те три минуты, что я была одна в кабинете, Дмитриева успела побеседовать с Председателем. Решительная следачка, ничего не скажешь.
– Я не спрашиваю у вас сути конфликта, ответьте только «да» или «нет», – продолжала гнуть свою линию Любовь Николаевна.
– Да, – ответила наконец я.
– Что ж, на остальные вопросы вы вправе не отвечать, – спокойным голосом резюмировала следователь. – Мы сейчас отпустим вас… И Павла Антоновича тоже. В рапорте напишем, что произошло недоразумение. И расстанемся. Только сперва я отвечу на тот вопрос, который вы очень хотите задать!
Откровенность на откровенность?! Новый прием следственных действий?
– Вы ответите мне, что делали в гольф-клубе «Белая лошадь»? – пошла в открытую я.
– Да, – произнесла Дмитриева. – Так вот, я вела личное частное расследование, связанное с деятельностью известного вам Германа Вишняка и… не менее известного вам Павла Антоновича. В гольф-клубе оказалась случайно, меня интересовал Вишняк, точнее, тот человек, с которым он встречался…
– Если вы спросите, кто этот человек, я вам отвечу, – я позволила себе улыбнуться. – Ричард Лимм, коммерсант из Лондона.
– Не знаю, не уверена. Но в одном уверена на все сто. Ваш коллега, Павел Антонович, имеет совместный бизнес с международной наркомафией. Я это знаю, но уже который год не могу ничего с ним сделать. Такие вот дела, подруга.
Какая я этой Дмитриевой подруга? По несчастью, что ли?! Но с другой стороны… Выходит, не одна я знаю о преступной деятельности Председателя?! Милиция, как оказывается, не спит и не зевает. Только вот сделать ничего не может.
– Что вы от меня-то хотите, госпожа хорошая?
– Помощи. Если, конечно, Павел Антонович ваш враг.
Несмотря на свою блондинистую внешность, эта Люба оказалась редким профессионалом. Знает много, наверняка имеет информацию о Председателе и его круге общения. И при этом сама выбрала меня в союзницы! А что, две блондинки – это сила! Поверить этой Любе? Получается, что ее, как и меня, в угол загнали? В самом деле эта пухлощекая следачка готова бросить вызов Председателю, или тут давний затянувшийся конфликт между МВД (милицией) и спецслужбами? Внешность у Любы совсем не героическая, зато имя хорошее – Любовь. Но вот внешность… Женщина-следователь с замечательным именем Любовь имела маленькие глазки, которые можно было бы назвать еще умными и проницательными. Наука физиогномика учит не доверять женщинам с маленькими глазками. Мне всегда это казалось предрассудком, у меня самой глаза не слишком большие (но и не такие маленькие, как у этой милицейской дамы).