Крылатые качели

Саблин Максим

– Шучу я Петя, шучу! – Пелагея грациозно потянулась и подошла к Богомолову. Ладонями сжав его уши, она поцеловала его в темя, но он сбросил ее руки. Петька уже тогда не позволял никому трогать его голову. – Белла, ты же не приняла мои слова серьезно? – ласково пропела она своей подруге. – Потерпи, я верю, что Богомолов станет великим… инквизитором!

Изабелла громко резко засмеялась, и все недоуменно посмотрели на нее.

23

Федор усмехнулся и увел Анну в палатку, в которой они вместе жили. Миловидова, по его указанию, исполнительно переоделась в темноте, мелькая белой спиной и острыми локтями, и через несколько минут посмотрела на него испуганными

зелеными глазами. Она надела камуфляжные зеленые штаны, стянутые у щиколоток резинкой, и серую красивую водолазку.

Словно вспомнив что-то, она отцепила заколку и, быстро мотнув головой, распустила черные вьющиеся волосы. Федор, чувствуя приближение момента, храбрился и самоуверенно улыбался, но сердце его колотилось, как у мышки.

По белеющей в темноте тропе они шли довольно долго, и Федор мечтал, чтобы они шли так бесконечно. Тропа вывела их на высокий обрыв, за которым открылось небольшое озеро. Федор увидел заросший ползучим пыреем спуск и направился к нему. Держась за руки, они слезли с обрыва на пустынный пляж и, утопая в мягком песочке, подошли к самой воде, поражаясь красоте мест. Река немного волновалась, натягиваясь небольшими, почти плоскими бугорками, блестящими поверху. Изредка слышались всплески. Чернел другой берег, заросший редкими ивами. Федор и Анна посмотрели вверх, и у обоих возникло странное ощущение: они, молодые мужчина и женщина, как будто сидели на качелях, подвешенных к двум далеким ярким звездам, и раскачивались в немыслимо огромной полусфере черного сияющего космоса.

У Федора закружилась голова, и он повернулся к Анне.

– Твой отец вроде был резок с Медузовым, но мне понравился, – сказал Федор.

Он нашел крупный камень и забросил далеко в реку. Камень громко бултыхнулся в воду и утонул.

– В горах ложь равносильна смерти, отец всегда говорит прямо, – ответила Анна, очевидно передавая слова отца, ставшие теперь ее суждением. – Знаешь, многие относятся к делу жизни моего отца презрительно…

Анна замолчала, разглядывая лицо Федора. Она как будто раздумывала, стоит ли продолжать, словно боялась, что Федор тоже назовет дело ее отца бессмысленным или неловким выражением лица уничтожит то, что ей дорого.

– Отец был на вершине Эвереста, первый пролез К-2 по Западной стене, пытался покорить Канченджангу! – сказала она нерешительно, но, увидев округлившиеся глаза Федора, продолжала увереннее. – Ты знаешь, они не говорят слово «покорил», в нем много гордыни. «Гора как стояла миллионы лет, так и будет стоять, – считают альпинисты. – Можно покорить только себя!» – Она услышала еще всплеск от брошенного в воду камня и некоторое время крутила головой. – А еще он первым взошел на Лхоцзе Среднюю! – продолжила она, посмотрев на Федора. – Первым среди всех людей на планете! – сказала она, явно гордясь отцом. – А говорят, все открыто. Не все открыто! Во Вселенной гораздо больше черных дыр, чем может вообразить ослепленный гордыней человек.

Федор посмотрел вверх, на звезды, представляя, как Семен Анатольевич с ледорубом поднимается на маленький пятачок горной вершины. Под ним, далеко внизу, – облака, а над ним – огненный шар солнца. Федор не знал ни Лхоцзе, тем более Среднюю, не знал не только Западной, но и Восточной стены К-2, он вообще не знал, что такое К-2. Но прочувственный голос Анны вдохновил его.

– А я не уверен, что выбрал свой путь, – сказал он, повернувшись к Анне и опасаясь, что она неверно поймет и уничтожит дорогое ему. Он почему-то стеснялся говорить о самом сокровенном, как о неуместном. Но Миловидова спокойно смотрела в его глаза и все понимала правильно. – В юности я мечтал стать физиком, открыть сверхсветовую скорость и полететь в дальний космос! – продолжил он. – Может, ты не знаешь, мой дед со стороны мамы, Алексей Душевин, получил Нобелевскую премию по физике и всю жизнь пытался решить тот же вопрос, до самой смерти. Пойми, мы

погибнем, если не заселим другие планеты. – Он задумчиво посмотрел в глаза Анны. – В школе я считался одаренным, побеждал в олимпиадах по физике, но я испугался. Вместо того чтобы решить главный вопрос, я выбрал престижную профессию, нелегкую, интересную, но все же. Получается, что я хочу? Стабильную работу и денег побольше? Разве зарабатывание денег – единственное назначение дара под названием «жизнь»?

– Я думаю, лучше сразу идти навстречу своему самому большому страху, потому что это и есть твое предназначение, твоя мечта! – призналась Анна, глядя на него. – С годами будет только хуже. Либо ты имеешь смелость выбрать жизнь, какую ты хочешь, либо ты живешь жизнью, выбранной другими. Я мечтала стать балериной в детстве, ходила в хореографическую школу, а пошла на юриста и никогда не стану Анной Павловой. Я понимаю, о чем ты говоришь.

У Федора за спиной как будто выросли крылья.

– Давай помечтаем, – продолжила она, взяв его за обе руки и приблизив к себе. – Представь, мы с тобой будем путешествовать по миру, родим детей. Я буду крутой танцовщицей, ты – лысым физиком. А потом мы с тобой построим ракету, сядем в нее вместе с детьми и полетим к маленькой далекой звездочке! Мы с тобой многое можем.

Она доброжелательно улыбнулась, и взгляд ее наполнился такой любовью, что Федор, если бы кто попросил его, отдал бы жизнь только за то, чтобы Анна снова так посмотрела на него. Каждую секунду она открывала ему какую-то новую часть себя, приоткрывала свою тайну. Он вдруг ясно понял: перед ними сокровище.

«Мы с тобой многое можем!»

Федор попробовал на вкус эти слова и подумал: что-то важное упускалось им раньше. Раньше он всегда надеялся только на себя, он воспринимал себя самодостаточной единицей мира. Но тут он понял, что он не был единицей, а был лишь половинкой, лишь мужчиной, которому обязательно нужна женщина. Он понял, что если к его половинке добавить другую половинку, Анну Миловидову, то они станут единым целым, единицей мира, частицей Бога. У него захватило дух от открывшегося космоса, созданного их любовью.

– Я так люблю тебя, Анна! – сказал он.

– И я тебя люблю, Федор! – сказала она, глядя на него лучистыми глазами. – Знаешь, что папа говорит? Мужчина должен рисковать, покоряя Эверест, но не имеет права рисковать, выбирая женщину. – Она звонко засмеялась.

Одновременно они оба поняли, что она невольно намекнула ему о том страшном деле, которое называется «сделать предложение руки и сердца», и испугались. «Черт, когда я воображал себе эту сцену, все казалось легко, – подумал Федор. – Я же должен был все сделать, как Супермен!»

Он был так близко к Анне, что чувствовал тепло ее тела. Они держали друг друга за руки, стоило легонько потянуть, и Анна Миловидова прижалась бы к нему на всю жизнь. И фон был подходящий: река, звездное небо, ночь, тишина. Из-за черных деревьев долетал шум волн большой реки.

«Пора!» – сказал он себе, и сердце застучало быстрее. Как говорил Злой в фильме: «Если хочешь стрелять – стреляй, а не болтай». Но Федор много думал, много болтал и вел внутренние монологи. Он боялся. Анна тем временем смотрела на него, и в ее зеленых ясных глазах он видел свою голову, окруженную сферой звезд.

С любовью было все ясно. Оба они жили в состоянии влюбленности, радости друг от друга и каждую свободную минуту проводили вместе. Но вот что такое брак, Федор не понимал, брак ему казался чем-то сложным. «Ну какие из нас муж и жена? – думал он. – Мы так молоды и глупы, а это дело на всю жизнь! Надо составить план-схему, взвесить все pro и contra и сделать выбор раз и на всегда». Но Федор чувствовал, что с ней нужна была определенность, она была так воспитана. Он должен был закончить это дельце сейчас.