Крылатые люди
Шрифт:
Хозяин, однако, встал спокойно, снял с гвоздя в сенях старенький пиджачишко с обтрепанными рукавами и полами, протянул его Ефиму:
— Наденьте хоть это. Лучшего у меня нет. А все же так будет сподручней. И кепочку еще.
Летчик надел пиджак, взглянул на кисти рук, нелепо торчащие из коротких рукавов. Кепочка была вовсе детская и прикрывала только макушку. Посмотрел на себя в осколок зеркала, улыбнулся: вид был препотешный. "Хорош, нечего сказать… Теперь уж тот еще ночник!.. Хоть с кистенем на большую дорогу".
— Ничего,
Еще потоптавшись немного, хозяин вдруг спросил Ефима:
— Так как же, сейчас пойдем или дождемся ночи?
— Куда пойдем?
— Как куда? Вы же просили проводить, указать путь.
Васенин снова пытливо поглядел хозяину в глаза.
— Оно к ночи спокойнее было б, никто не увидел бы нас.
Ефим, однако, сразу решился на другое:
— Вот что, хозяин, спасибо за хлеб, за приют, а пой-демте-ка сейчас. Я хотел бы поскорей выйти к своим. — А про себя: "Этот парень появился в хате неспроста. Что как он уже на пути в комендатуру? А там к вечеру и полицаев жди. Нет уж, лучше в лес, в поле, только не здесь, как в мышеловке!"
— Ну, как вам спокойнее, пусть так и будет. А по мне бы лучше дождаться вечера, — сказал крестьянин и стал натягивать на себя пиджак, что давеча давал Ефиму на болоте.
— Идемте.
Они вышли за околицу, провожаемые взглядами молодежи, ребятишек. Впереди была низина, подальше виднелся извилистый ручей, а там, на другом берегу, начинался отлогий подъем, на котором росли редкие дубы, и было непонятно, что за ними: лес, поля, селение?
Когда не спеша подошли к мостику, ступили на него, крестьянин обратил внимание летчика на ребятишек, бегающих среди дубов на холме:
— Вон-а… поглядите на тех пацанов…
— Ну, вижу?
— Убегут сейчас, смотрите.
И в самом деле, мальчишки, будто погнавшись друг за другом, скрылись за дубами.
— Пойдемте, они предупредят кого надо.
— ?.. ("Предупредят, кого надо"?)
Шагая, Васенин думал: "Кто это? Партизаны? Полицаи? Ладно, надо идти: ход сделан, обратно не повернешь!"
Между тем они вошли в дубраву, вскоре показались большие дома. Спутник сохранял равнодушное спокойствие. Они подошли к одному из домов.
В прихожей их встретила женщина, вытиравшая о фартук мокрые руки. Крестьянин сказал ей какие-то два слова, спросил о ком-то.
Она ушла, но вместо нее к ним вышел, мужчина, поздоровался, и они все трое направились в глубь леса. Новый спутник не говорил ни слова.
Вдруг на тропинке впереди словно вырос немецкий ефрейтор с автоматом на изготовку.
Как Ефим ни был начеку, как ни ожидал какого-то подвоха, все же похолодел от неожиданности. Но уже в следующий миг так шаркнул с тропы к деревьям, будто его отбросило взрывной волной.
Спутники его, однако, рассмеялись. Тот, новый, сказал Ефиму:
— Ничего. Это наш «немец». Пошли дальше. Считайте, что маскарад этот
— Ну и шуточки! — взглянул на него Васенин.
— Да будет вам. Коли б оказались провокатором — не побежали бы, завидев немца…
Ефима все еще коробило от злости.
— А не подумали, если б я успел выстрелить в этого человека… в вашего «немца»?
— Не успели бы. Я следил за вашими руками. И бросьте дуться. Вы же нам не вполне доверяете — и у нас пока нет особых оснований доверять вам. Ферштейн?
Васенин хмуро глянул на говорившего. Надо было согласиться с его логикой. Тот положил ему руку на плечо:
— Ладно. Еще притремся.
Теперь вчетвером, «немец» тоже к ним присоединился, они шли еще долго, пока, наконец, пробравшись через чащобу, не вышли к холмистой поляне. Из-за холма тянул легкий дым. Они обошли холм сбоку и увидели вооруженных людей, расположившихся у костра. Одни полулежали, другие сидели, поджав под себя ноги на восточный манер. На приветствие подошедших отреагировали крайне скупо, продолжая тихий и неторопливый разговор. Ефим тоже прилег, стал было прислушиваться, но из отрывистых, как бы бросаемых в костер, слов уяснить ничего так и не смог.
Вдруг к нему вопрос:
— Так, значит, летчик. Горел. Выходит, прыгать пришлось?..
— Горел. Пришлось оставить самолет.
— А всех-то сколько было?
— Со мной пятеро.
— Все попрыгали?
— Я прыгал последним.
— Ну а как те?
— Не знаю.
Мало-помалу и другие, сидящие вокруг костра, стали спрашивать Ефима о полете, о его товарищах по экипажу, о задании, о нем самом. Очевидно удовлетворенные его ответами, предложили потом с ними отужинать, поднесли даже чарку самогона.
Крестьянин посидел некоторое время вместе со всеми, а потом сказал, что пора домой, могут хватиться. Прощаясь, пожелал Ефиму благополучно добраться до своей базы, снова летать.
— Как вас зовут, скажите? — взволнованно проговорил Ефим. — Я запишу, чтоб разыскать вас после войны, если уцелеем. Не забуду того, что вы, рискуя собой, для меня сделали!
— Зовут меня Павлом Ивановичем, а фамилия Иванисюк.
— Я запишу. Карандашик бы?.. — Ефим просительно взглянул на партизан.
— Ни боже мой! — замотал головой старший. — У нас ничего не записывают, только запоминают. Коли б записывали, давно болтались бы на перекладине. Намертво запоминайте все, что нужно.
Васенин принялся вслух повторять имя, отчество и фамилию крестьянина. Тот, улыбаясь, кивал головой. Потом добавил:
— Село Ульянцы. Там, где вы были у меня в доме. Присковский сельсовет, Каменецкий район — мой адрес.
— Запомню, запомню, на всю жизнь запомню!
— Если немцы не повесят меня до прихода советских войск, может, спишемся? Но что бы ни случилось, желаю вам удачи. Да, вот что. Зачем вам здесь пистолет без патронов? Подарите его мне. Вам выдадут другой, а мне он здесь пригодится.