Крылатые семена
Шрифт:
— Билл запаздывает! — с беспокойством воскликнула она. — Ты не думаешь, Пэм, что миссис Салли позабыла передать ему нашу просьбу?
Брови Пэм приподнялись; она бросила на сестру испытующий взгляд, и та пробормотала:
— Ах, я знаю, знаю, что это низость — так думать. Однако она ведь не хочет, чтобы между Биллом и мной что-нибудь было. Она против нежных любовных прощаний. Верно, по-прежнему считает нас с тобой просто легкомысленными девчонками, у которых одни развлечения на уме.
— Ну нет, миссис Салли теперь изменила свое мнение, —
Пэт закрыла глаза и устало потянулась.
— Я все думаю: за что мы его так любим? — продолжала Пэм. Откинувшись назад, она критически разглядывала свою работу: мисс Памела Гэджин, Мельбурн — смелыми черными мазками было выведено на шероховатой желтой поверхности доски. Пэм так и подмывало прибавить к надписи рисунок — несколько летящих птиц и символическую фигуру, дающую представление о том, какой гнев обрушится на чью-то голову, если содержимое ящиков будет повреждено. И Пэм поставила рядом с собой свой этюдник, вынула несколько тюбиков с красками и весело принялась за работу.
— Конечно, красавцем его не назовешь, он не похож на душку-актера, — воскликнула Пэт. — Его обаяние в чем-то другом, более ценном. Он — как чистый, тонкий шелк, приятен для глаз и на ощупь — в иносказательном смысле, конечно. Мне нравится его ум, его непреклонность, его честность. Нравится его усмешка и эти искорки в глазах… Он умеет проникнуть тебе прямо в душу и даже сам этого не замечает. И он такой порядочный, такой надежный. Вот на кого можно положиться!
— Да, конечно, — рассеянно произнесла Пэм, с увлечением разрисовывая ящик. — Но тебе не кажется, что его лучше иметь другом, чем мужем или любовником?
— Нет, не кажется! — вспыхнула Пэт. — Билл и как любовник и как муж даст сто очков вперед твоему Шону, который совсем заморочил тебя своим искусством и политикой.
— Странно, не правда ли, как это могло случиться! — безмятежно пробормотала Пэм, тщательно выписывая на крышке ящика карикатурное изображение разъяренной особы женского пола и стараясь придать ей сходство с собой. — Но меня это нисколько не тревожит. Я, видишь ли, совершенно уверена в себе и в Шоне.
— Черт возьми, уже бьет десять! — Пэт вскочила, охваченная беспокойством и нетерпением, и подошла к окну. На ратуше пробили часы. — Что могло задержать Билла?
— Нет, все же он мог бы поторопиться, — сказала она, помолчав. — Может, он вообще не придет? Может, он боится выдать себя? Хочет, чтобы мы уехали, не попрощавшись, и так и ушли из его жизни навсегда?
Пэм тихонько рассмеялась.
— Это звучит, как трагический монолог из последнего акта мелодрамы. Ради всего святого, возьми себя в руки, Пэт, и постарайся привести в порядок свою прическу. Посмотри, какой у тебя жалкий и несчастный вид!
— Именно так я себя и чувствую! — воскликнула Пэт. — Я знаю, тебя нисколько не трогает то, что нас вдруг ни с того ни с сего выпроваживают
Она отошла от окна.
— Мне наплевать, как я выгляжу. Мне вообще на все наплевать! Почему он не идет? Что, что, наконец, могло его задержать?
— Ах, детка, — вздохнула Пэм. Она занялась вторым ящиком, внутренне хохоча над своим рисунком. — Хоть бы уж мы не теряли рассудка всякий раз, как нам вздумается влюбиться.
— Ужасно, правда? Так безнадежно втрескаться… — Пэт принялась ожесточенно расчесывать волосы, быстрыми нетерпеливыми движениями откидывая их со лба. — Это даже и не романтично и не весело нисколько.
— Я, кажется, готова удавить Билла. Почему он не хочет признаться, что по уши в тебя влюблен? — пробормотала Пэм.
— Он не влюблен, — мрачно произнесла Пэт. — В этом-то и весь ужас. Ах, если бы он был влюблен!
Раздался знакомый стук в дверь. Пэт бессильно упала в кресло. Пэм подошла к двери и впустила запоздавшего гостя.
— Простите, что я так поздно, — слегка запыхавшись, сказал Билл. — У нас было собрание, и я никак не мог освободиться раньше.
Он присел на ящик и огляделся вокруг с растерянной и несколько принужденной улыбкой.
— Черт возьми, вот так сюрприз! Бабушка говорит, что сэр Патрик задал вам взбучку за то, что вы водитесь с ней и с Динни.
— И за то, что мы слишком дружим с этим негодяем Биллом Гаугом! — воскликнула Пэм, чтобы дать Пэт время собраться с мыслями.
— Как! Он и меня сюда припутал? — Билл, по-видимому, никак не предполагал, что имеет какое-то отношение к их отъезду.
— Да, припутал, — сухо отозвалась Пэт. — Полицейский Смэттери донес ему, что мы водим компанию с одним из самых отъявленных красных смутьянов в городе.
— Я страшно огорчен, Пэт. — Билл нахмурился. — Мне очень неприятно, что из-за меня у вас произошли какие-то нелады с сэром Патриком.
— Об этом можете не беспокоиться, — нетерпеливо перебила его Пэт. Она забралась в кресло с ногами и, трагически сдвинув брови, смотрела на Билла. — Единственное, что нас огорчает, — это то, что мы должны сматываться отсюда в такой спешке… и расстаться с вами, Билл.
— Да. Это ужасно обидно, — сказал Билл, делая вид, что не понимает намека, и поспешно добавил: — Ну, чем я могу вам помочь? Быть может, нужно что-нибудь упаковать, прибрать?
— Вы могли хотя бы изобразить сожаление по поводу нашего отъезда… если даже вам все равно, — возмущенно заявила Пэт.
Ей очень хотелось знать, что именно рассказала ему миссис Салли об их сегодняшнем разговоре. Впрочем, она догадывалась, что миссис Салли не злоупотребила ее доверием. Билл держался просто; его трудно было заподозрить в том, что он жалеет ее и чувствует себя неловко.
— Мне не все равно, Пэт, — сдержанно сказал он. — И вы это знаете. Я только не люблю вешать нос.
Пэт с вызовом взглянула на него.