Крылья любви

Мецгер Барбара

– Не обращаю, когда сплетничают обо мне.

– Если вас беспокоит, что моя репутация пострадает, когда мы будем путешествовать вдвоем и останавливаться в одном и том же отеле, можно совершить церемонию в ближайшей церкви, а о частностях позаботимся позже, – предложила Джини, хотя, по правде говоря, она не имела сколько-нибудь точного представления о религиозных взглядах своего нареченного.

– Нет, все должно происходить как положено и ни у кого не вызывать вопросов. Я не потерплю никаких сомнений в законности нашего союза. Вы упоминали о том, что много пересудов может вызвать несоблюдение траура, а также о том, что новые пересуды начнутся, если ребенок родится слишком рано, чтобы его считали моим. Сплетен будет еще больше,

если мы не обвенчаемся. Не следует создавать у кого бы то ни было впечатление, будто оба мы или один из нас не рад такому браку. Если бы я мог, то обвенчался бы с вами в самом большом из соборов Лондона в присутствии короля.

Король был почти таким же сумасшедшим, как лорд Ардет. [4]

Опасаясь, что несходство между ними приведет к тому, что Джини начнет сомневаться в правильности принятого ею решения, Ардет старался, чтобы у нее было поменьше свободного времени: просил ее почаще навещать раненых солдат, устраивал вызовы в консульство, а когда нашел портниху, которая возобновила свою работу, Джини то и дело приходилось проводить целые часы на примерках. Он покупал ей подарки – перчатки, книги, сладости, – словом, вел себя как и подобает нареченному, влюбленному в свою невесту. Он игнорировал возмущенные взгляды и хихиканье матрон, а также подавленные смешки солдат, а Джини, глядя на него, старалась вести себя точно так же.

4

Королем Англии в 1815 г., когда и произошла битва при Ватерлоо, официально оставался Георг III, но с 1811 г., когда он заболел психически, при нем был назначен регентом принц Уэльский, в 1820 г. вступивший на престол как Георг IV.

Ни одна из офицерских жен не заходила к Джини поболтать, принести поздравления или выразить сочувствие. Когда Ардет встречался с банкирами, генералами, врачами и послами, он давал им свои советы, а между делом настраивал на одобрительное отношение к своей свадьбе и своему отъезду в Англию, но при этом не забывал позаботиться о том, чтобы Джини не оставалась в одиночестве. Он знал, что она легко поддается панике. А Джини больше всего страшило, что он так хорошо понимает ее, а она его не понимает совсем.

Его слуга Кэмпбелл не мог нахвалиться его милостью, но сержант не мог объяснить, откуда явился его новый хозяин, как он научился искусству лечить людей необыкновенными способами и чего ради знатный и богатый джентльмен полез в самое пекло войны. Солдат встретил графа несколькими часами раньше, чем впервые увидела его Джини, и лорд Ардет помог ему спасти лошадей, которые были первой любовью Кэмпбелла. Лорд Ардет добился увольнения Кэмпбелла с военной службы, и уже одного этого было бы достаточно, однако сверх того бывший сержант получил хорошо оплачиваемую должность и возможность вернуться в Англию. Там ему предстояло заняться графской конюшней, и прежде всего приобретением для нее лошадей.

Второй – после лошадей – любовью Кэмпбелла стала Мари, молодая француженка, которую Ардет нанял для Джини в качестве горничной. Мари была хорошо осведомлена обо всех новшествах моды и плюс к тому знала, как наилучшим способом скрыть растушую полноту талии Джини. Мари сочла было, что беременность хозяйки сулит некоторые преимущества ей самой, и, разумеется, гораздо охотнее предоставила бы свои услуги интимного рода хозяину, однако месье граф далеко не столь щедро расточал свои чувства, как тратил деньги. Такова жизнь, что поделаешь… Прежний наниматель Мари отправился вместе с частями идущей в наступление армии во Францию, и девица осталась в одиночестве, без какого-либо дохода. В Брюсселе она не могла рассчитывать на хорошо оплачиваемую должность, а британцы мало-помалу покидали город, так что Мари рада была и той работе, которую ей предложил месье граф. Она не

слишком охотно принимала знаки внимания от Кэмпбелла. Простой сержант, превратившийся в слугу джентльмена, был для нее птицей не слишком высокого полета, но и он сойдет до тех пор, пока они не прибудут в Лондон, где она постарается найти кавалера получше.

Джини не наводила справки о том, какого характера должность исполняла Мари до того, как стала ее горничной, однако порой у нее возникали опасения, что эта особа не слишком порядочная.

Вечером накануне свадьбы Ардет сопровождал Джини на обед в иностранном посольстве. Она была разодета по последней моде – нарядное черное шелковое платье, отделанное дорогими кружевами, и единственная драгоценность – нитка жемчуга. Джини знала, что выглядит лучше, чем когда-либо, но и вполовину не так великолепно, как мужчина рядом с ней. Он уверенно представил Джини присутствующим сановникам и их женам как свою будущую новобрачную. Один его взгляд и властный жест ладони, которым он коснулся ее руки, продетой ему под локоть, предотвратил любое критическое замечание; никто даже не поморщился, когда кто-то нечаянно пролил вино поблизости от юбки Джини и Ардет буркнул: «Дерьмо!» Юбка, кстати сказать, ничуть не пострадала.

Джини оказывали почтительное уважение, подобного которому она никогда еще не испытывала – ни как младшая сестра признанной красавицы, ни как нареченная Элгина Маклина, ни как якобы его сестра, последовавшая за братом в поход. Да, быть графиней совсем иное дело. Положение обязывает, и Джини понимала, что присутствующие на обеде взвешивают каждое ее слово и каждое движение. Это ее пугало, как будто само то, что она выходит замуж за лорда Ардета, было недостаточно пугающим. И в день венчания Джини тоже наблюдала солнечный восход.

В день своей первой свадьбы Джини была одета в белое девичье платье. Ее старшая сестра Лоррейн заявила, что сама она уже достаточно взрослая, чтобы носить светлые тона, и потому ее поношенное платье из муслина перешло к Джини. В руке она держала увядший букет полевых цветов, которые нарвала сама. Много лепестков опало, пока она шла по улице к деревенской церкви следом за разгневанными родителями. Ее отец был настолько оскорблен поведением младшей дочери, что отказался запрягать лошадей, чтобы проехать столь малое расстояние. По мнению сквайра Хоупвелла, отбить у сестры жениха, целоваться с Элгином в коридоре бального зала и позорить имя семьи было достаточно скверно, не говоря уже о том, что Имоджин пыталась лгать и обвиняла дорогую Лоррейн.

Церемония состоялась во время обычной воскресной службы в их деревенской церкви, хотя жених выглядел достаточно мрачным и подавленным. Глаза у него были налиты кровью, скорее всего от пьянства, которому он предавался последние три недели, прежде чем связать себя брачными узами с простенькой, худой и рыжей сестрой своей возлюбленной. Шейный платок его был измят и повязан кое-как, а от костюма несло прокисшим вином. Лоррейн, которая должна была бы заливаться слезами по случаю разлуки со своим любимым, была слишком занята флиртом со старшим братом жениха Роджером, который приехал из Лондона по случаю бракосочетания.

Как только породнившиеся семьи вернулись в Хоупвелл-Хаус, где их ждал свадебный завтрак, мать Элгина принялась фыркать по поводу того, насколько плох коттедж новых родственников, и по поводу того, что Хоупвеллы намерены заграбастать Роджера, который достоин по меньшей мере дочери герцога. А теперь, когда старшая дочь Хоупвеллов вынуждена была отказаться от предполагаемого замужества, Роджер должен жениться на этом ничтожестве. Отцы семейств тем временем уединились для обсуждения матримониальных и прочих дел. Элгин, прихватив Имоджин, вскоре отправится – ради того, чтобы происшедший скандал был поскорее забыт обществом, – на театр военных действий. А наследник титула и милая Лоррейн поселятся в Лондоне после торжественного и пышного бракосочетания.