Крылья страха
Шрифт:
Наверное, поэтому она не удивилась, когда через полтора часа, уже в агентство, ей позвонил Корнилов и сказал, что отец и мать Сконженко сейчас действительно проживают в Поливановке в собственном доме, но только без дочери: Ирина Сконженко, тринадцати лет, пропала еще полгода тому назад… Оказывается, об этом писалось в газетах, а розыскной материал по этому делу сейчас находится в областном УВД, куда Корнилов посоветовал ей съездить, чтобы ознакомиться с ним.
– Думаешь, это связано с Ласкиной? – спросил он прямо.
– Вы что, мысли читаете на расстоянии?
– Вот уж нет… Я такими способностями не обладаю, просто, насколько мне известно, эту девицу искали именно в связи с тем, что она была подружкой Ласкиной… Я имею
– Да уж, это вы верно заметили. Вот и я сейчас намереваюсь пройтись по чужим следам, глядишь, и найду что-нибудь… Кстати, у меня для вас есть кое-что интересное…
– Так подъезжай…
– Хорошо, сейчас приеду. А вы не могли бы послать в управление своего помощника, чтобы он привез мне дело Сконженко? Честное слово, здесь медлить нельзя… Дорога каждая минута.
– Так и быть… Приезжай, я тебя буду ждать.
Через сорок минут она уже входила в кабинет старшего следователя прокуратуры Виктора Львовича Корнилова.
– Присаживайся, сейчас вернется Сергей, и ты сможешь ознакомиться с материалами дела. Чайку выпьешь?
Юля смотрела на худое со впалыми щеками лицо Корнилова, на его морщины, которыми была изрыта вся кожа вокруг глаз и рта, и вдруг поймала себя на мысли, что видит перед собой человека, в тысячу раз опытнее и умнее ее, настоящего профессионала, волка… И сразу почувствовала себя совершенно слабой и беспомощной.
– Ну что там у тебя? Нашла убийцу Садовниковых?
– Нашла, – сказала она как можно спокойнее. – Но мне еще понадобится время, чтобы доказать это.
Корнилов широко раскрыл глаза и, склонив голову набок, с некоторым недоверием посмотрел на Юлю:
– Ты? Нашла? Убийцу?
– А что, не похоже?
– Блефуешь?
– Не знаю… – она и сама не смогла бы объяснить, зачем вообще сказала, что нашла убийцу. Это теперь даже шуткой невозможно назвать. Так, ребячество какое-то, «детский сад на лужайке». – А вы по-прежнему считаете, что Лору убил ее муж?
– Видишь ли, дело настолько сложное и одновременно простое, что у нас мнения разделились – пятьдесят на пятьдесят: это могло быть и самоубийство, и убийство. Но если это убийство, то убийство настолько дерзкое и совершено оно настолько профессионально, что найти того, кто это сделал, почти невозможно. Ну посуди сама: пистолет, которым были произведены выстрелы, принадлежал Сергею Садовникову, на нем мы нашли отпечатки пальцев только его и Лоры. На посуде, мебели, дверях и прочих предметах – отпечатки Лоры, самого Сергея да их знакомой Полины Песковой, которая никак не могла совершить это преступление, поскольку в это время находилась… ты уж меня извини… у твоего шефа, Крымова… Разве это не алиби?
Юля похолодела. Значит, она была права – Крымов приходил к Корнилову и поил его коньяком, внушая ему мысль о том, что в ночь с 27 на 28 сентября Полина была у него дома… И, похоже, ему удалось убедить Виктора Львовича в непричастности Полины к убийству… Разве может теперь она, Юлия Земцова, в создавшейся ситуации, в которой она выступает прежде всего как бывшая любовница Крымова, рассказать Корнилову о своем разговоре с Полиной, о том, что Полина ПРИСУТСТВОВАЛА в ту ночь в квартире Садовниковых, провела какое-то время под кухонным столом и даже слышала, когда приходил и уходил убийца… Больше того – она слышала и звуки выстрелов!
В который раз уже Юля упрекала себя за то, что позволила Песковой прятаться в своей квартире.
– Ты о чем-то задумалась? – Корнилов тронул ее за руку, пытаясь вернуть в действительность. – Очнись. Смотри, кто к нам пришел!
Юля вздрогнула и повернула голову: в кабинете, кроме нее и Корнилова, присутствовал высокий тоненький паренек в сером костюмчике. «Помощник».
– Спасибо, – Корнилов сделал знак, и помощник вышел из кабинета. На столе появилась толстая коричневая папка. – Ну вот, сиди, изучай… Может, в голову что-нибудь свежее и придет… А что касается нашего с тобой телефонного разговора… Помнишь, ты тогда спросила меня, кто на меня давит или что-то в этом роде… Так вот, я отвечу тебе прямо: на меня ДАВЯТ всю мою сознательную жизнь. И это не касается какого-то конкретного случая. В нашем городе в последнее время совершается много преступлений, много убийств… И не тебе рассказывать, как порой сложно складывается ситуация, когда нет ни одной зацепки, ничего… Сколько на моей шее уже таких дел! Если бы ты работала в нашей системе, то сама бы почувствовала всю тяжесть этого, так сказать, давления… И это при том, что раскрываемость у нас в этом году неплохая… Меня действительно пригласил к себе Сырцов, задал несколько вопросов, после чего просто, откровенно говоря, махнул рукой… Мол, все основания для того, чтобы считать это самоубийством, налицо…
– Но вы же сами мне говорили о том, что он просил вас из-под земли достать Пескову…
– Я? Я тебе говорил такое? – Корнилов явно почувствовал неловкость, потому что на его щеках появились красные пятна, а взгляд заметался по стенам.
– Ну да, я очень хорошо запомнила наш разговор по телефону…
– Всякое может быть, да… что-то такое припоминаю… Кажется, Сырцов приказал мне допросить Пескову, я позвонил Сазонову, а тот мне сказал, что Пескова исчезла… Да-да-да, ну вот, теперь я вспомнил…
– Виктор Львович, а вы не знаете, почему Сырцов продает свои машины и дачи?..
– А тебе уже и об этом известно?
– Об этом говорит весь город, – уклончиво ответила Юля, превозмогая в себе желание просто наорать на Корнилова. Это было странное чувство, поскольку, с одной стороны, она очень уважала этого человека, он был ей даже симпатичен, но с другой стороны, он явно принимал ее чуть ли не за ребенка… И причина такого отношения Корнилова к Юле, как ей казалось, крылась в разговорах, которые вели между собой Крымов и Корнилов в стенах этого кабинета за стаканами с коньяком, в тех характеристиках, которые явно были даны Крымовым своей молодой и неопытной сотруднице. И цель этих не очень приятных для нее слов тоже была понятна: убедить Корнилова в излишней и бессмысленной суете Земцовой, ее непрофессионализме, чрезмерной эмоциональности, склонности к фантазиям, чтобы на этом фоне образ Полины Песковой вызывал симпатию и даже сочувствие.
– Вот как? Говорит весь город? А я ничего не слышал.
– Значит, еще услышите… Вы позволите мне посидеть за свободным столом?
Этой фразой она как бы положила конец диалогу, и Корнилов, который понял ее, пожал плечами и жестом предложил ей сесть за стол у окна.
– Все, я молчу. Работайте… – он достал сигареты и вышел из кабинета, оставив ее наедине со своими обидами, неудовлетворенностью и досадой.
Спустя полтора часа Юля уже имела достаточно ясное представление о том, когда и при каких условиях исчезла Ирина Сконженко. Это произошло через два дня после первого заседания суда над Зименковым – все даты Юля помнила досконально, а потому могла без труда представить себе ход событий в строгом хронологическом порядке. Значит ли это, что человек, с помощью которого девочка исчезла с лица земли (а в том, что она уже мертва, Юля нисколько не сомневалась), избавился от нее для того, чтобы Ирина не смогла участвовать в остальных заседаниях? Где найти ответ на этот вопрос? Ведь если все происходило именно так, то почему этот мужчина, связанный с обеими девочками на сексуальной почве, не убрал Сконженко раньше, сразу же после убийства Саши Ласкиной, чтобы Ирину никто не смог допросить и вызывать в дальнейшем как свидетельницу… Почему убийство Ирины произошло только после первого заседания? Почему?