Крымская ракета средней дальности

Дышев Андрей Михайлович

Только сев в кровати, я смог увидеть Ирэн. Инспектор по чистоте коммерческих сделок стояла у окна спиной ко мне, смотрелась в маленькое зеркало, закрепленное на раме, и что-то делала со своим лицом. Наверное, она услышала, как я скриплю зубами от боли, быстро повернулась ко мне и облила меня своим свежим и радостным взглядом. Я про себя отметил, что свое любимое платье она успела привести в порядок, и на нем не осталось ни пятнышка, что бы могло напомнить про наши ночные приключения.

– Ну? Как ты? Хоть немножко поспал? Рука болит? – затараторила она, присаживаясь на край кровати, словно пришла навестить меня в больнице.

Ненавижу вести какие-либо разговоры, находясь в кровати. Кровать – это место,

где слова всегда лишние, и говорящий человек на ней выглядит нелепо. Поэтому я ничего не ответил и попытался встать, но Ирэн решила, что от боли у меня свело зубы, и придавила меня к подушкам.

– Лежи! Сейчас будем «Криминальные новости» смотреть!

Сопротивляться девушке – еще большая нелепость, и я остался на кровати. Ирэн включила телевизор и налила из турки в чашку кофе. Поднесла мне. Это выглядело трогательно и смешно. Бедолага не знала, как еще проявить заботу. Я стал потягивать горячий кофе маленькими глотками. На экране телевизора под веселую музыку замелькали трупы, гробы, ножи и пистолеты, затем все это смешалось с омерзительными бандитскими рожами, и в конце концов из всего этого материализовалось испуганное лицо ведущего программы.

Ирэн сделала погромче. Ведущий начал рассказывать про всякие кошмарики. Голосом и манерами он напоминал сожравшего Красную Шапочку Волка, к которому в студию уже ломились лесорубы. Сначала репортаж о крупной автомобильной аварии на трассе между Солнечным и Измайловом. Затем рассказ об учителе пения, который украл струны из школьного фортепиано, и короткий сюжет про мошенника, который продавал на набережной украденные на пляже шлепанцы. В завершение программы показали эпизод о ночном пожаре в автосервисе, расположенном у развилки на Междуречье. Обитый жестью сарай с узкими зарешеченными окошками полыхает словно цистерна с нефтью. Несколько пожарных неторопливо поливают его пеной. Языки пламени лижут ночное небо…

Программа закончилась. Об убийствах дамочки и Новорукова не было сказано ни слова. Ирэн с задумчивым видом принялась прохаживаться по комнате.

– Наверное, они молчат в интересах следствия, – сказала она.

– Дело не в интересах следствия, – ответил я. – А в том, что милиция не хочет обнародовать информацию об убийстве старшего следователя. Это камень позора в собственный огород.

– Почему же они ничего не сказали об убийстве дамочки?

– Потому что милиция пришла к выводу, что дамочку, как Новорукова, убил один и тот же человек, – сказал я и, опустив чашку на пол, встал с кровати. Пройдясь на манер Ирэн по комнате, я встал у трюмо. Глядя на свое туманное отражение, я продолжил: – Они ищут его по всему Побережью. Описание его примет передано во все отделения милиции. Этому человеку на вид тридцать пять лет…

– Не больше тридцати, – возразила Ирэн.

– …в его фигуре заметно пристрастие к обильной мясной пище, вину и водке…

– У него нет никакого лишнего жира! Сплошные мускулы!

– …воинствующий эгоист, он любит пудрить головы женщинам, но его отношения к ним никогда не бывают серьезными…

– На самом деле он верный друг и хороший товарищ.

– …лицо круглое, нос слегка вздернут кверху, что характеризует характер вспыльчивый и упрямый; губы большие, во время разговора издают шлепки; лоб, вопреки интеллекту, высокий; в глазах трудно заметить признаки большого ума, зато отчетливо просматривается самодовольство и самовлюбленность…

– Это красивый и скромный человек, – снова поправила меня Ирэн, маникюрными ножницами срезая на моей руке бинт, – но у него есть один существенный недостаток: он любит нарываться на комплименты… Кирилл, а рана у тебя плохая.

Она с тревогой рассматривала мое предплечье. Все вокруг раны опухло и стало напоминать вулкан с черным жерлом. Нездоровая краснота разлилась ниже локтя.

– Должно быть, этот

негодяй, который стрелял в меня, снаряжал магазин немытыми руками, – предположил я.

– Вот что, – произнесла Ирэн, не отрывая взгляда от раны и качая головой. – Тебе срочно надо к врачу. И не просто срочно, а бегом.

– Я не возражаю, – ответил я. – Поехали в районную больницу, там работает мой знакомый патологоанатом.

– В какую еще районную больницу, Кирилл! – испуганно воскликнула Ирэн. – Ты же сам говорил, что тебя сразу же спровадят в милицию, и тобой будет заниматься в лучшем случае тюремный врач!

– Типун тебе на язык! – ответил я. – Но если мы сгущаем краски? Если убийцу уже поймали, а обо мне давно забыли?

– Если бы да кабы… Мы ничего не знаем и потому рисковать не будем! – категорическим тоном ответила Ирэн, заклеивая рану пластырем. – Пойду у хозяйки спрошу. В поселке должен быть врач.

На ходу заплетая куцую косичку, она вышла из курятника и застучала по лестнице каблуками. Продолжая всматриваться в туман зеркала, в котором скрывалось мое отражение, я пытался понять, в такой ли степени туманно мое будущее? Сколько мне еще прятаться по курятникам без документов? Как узнать, ищут меня или нет? Конечно, я лукавил, когда предлагал Ирэн отвезти меня в районную больницу. Мне просто хотелось узнать, как она оценивает наше положение. По ее мнению, наше положение безрадостное и потому рисковать не следует. С одной стороны, она поступает разумно: осторожность не бывает лишней. Но если моей милой коллеге дать волю, то она продержит меня в курятнике до глубокой старости, окружая любовью и заботой. Это только для меня все случившееся – скверная история. А для Ирэн это романтическое приключение, уникальная возможность побыть со мной наедине и распоряжаться мною по своему усмотрению. И она сделает все возможное, чтобы продлить это «чудное мгновенье».

Мне бы ее проблемы!

Глава 9

КРЮЧОК И ПРИМАНКА

Ирэн вернулась с тазиком и кувшином с водой.

– Все прекрасно! – говорила она, поливая мне голову. – В поселке живет молодой хирург, который нелегально занимается частной практикой. До его дома совсем недалеко. Пять минут пешком… Ты сможешь дойти?

Фыркая, я умывал лицо, протирал глаза, полоскал рот. Брызги летели от меня, как от собаки, вышедшей на берег из реки. Ирэн накинула мне на голову свежее полотенце и помогла вытереться. Картина, по-видимому, была слащаво-идиллическая. Я даже фыркнул, представив нас со стороны, и вырвал полотенце из ее рук. Мои чувства по отношению к женщинам напоминают карбюраторный мотор. Внимание и симпатии ко мне женщина должна подавать строго дозированно, как бензин. Чуть меньше или чуть больше – и мотор глохнет, чувства умирают. Ирэн явно перестаралась: избыточное количество ее внимания я не в силах усвоить.

Но Ирэн этого не замечала и настойчиво сокращала дистанцию, которую я старательно поддерживал все время нашей совместной работы в агентстве. Кульминация наступила на лестнице, где Ирэн попыталась взять меня под руку, чтобы помочь мне сойти, и я уже готов был крепко выразиться по этому поводу, как вдруг мы оба застыли на замшелой ступеньке, с неприкрытым ужасом глядя на двор.

Рядом с «Опелем», за деревянным столом, накрытым клеенчатой скатертью, расслабленно сидел милиционер и помешивал ложкой в чашке с чаем. Фуражка его была сдвинута почти что на затылок, удерживаясь там каким-то чудом. Темная короткая челка налипла на лоб. Форменная рубашка была покрыта темными пятнами пота, под мышками белели разводы. На поясном ремне, из-за которого выглядывала морщинистая резинка синих форменных трусов, болтался чехол с радиостанцией. Напротив милиционера сидела хозяйка. Блюститель порядка поднес чашку к губам, шумно отхлебнул и в этот момент увидел нас.