Крымский излом
Шрифт:
В конце перелета Андрей Андреевич, шатаясь как пьяный, сошел на московскую землю, точнее снег. Последний участок перелета проходил над захваченной фашистами Европой, но двенадцатикилометровая высота и ночь - достаточная гарантия того, что самолет даже не будет обнаружен. Гарантия гарантией, но все равно как-то не по себе.
Но на аэродроме приключения не кончились, прямо на аэродроме его уже ждала эмка на которой он был немедленно доставлен в Кремль, Засыпанная снегом Москва, синеватая в бледном предутреннем свете. В приемной известного всей стране кабинета Андрей Андреевича уже дожидался Нарком иностранных дел Вячеслав Михайлович Молотов. В кабинет Верховного Главнокомандующего они вошли вместе.
Громыко был потрясен тем, что несмотря на столь ранний час, Верховный был на рабочем месте. Андрей Андреевич уже встречался со Сталиным
Сталин внимательно посмотрел сначала на Молотова, потом на Громыко,
– Товарищи, буду краток, ибо времени нет совершенно. Ситуация на фронтах требует, чтобы Турция пропустила отряд наших боевых кораблей через Босфор и Дарданеллы в Средиземное море. Они уже впустили в Черное море итальянскую эскадру, и знают, чем это закончилось для итальянцев. Есть мнение поручить эти переговоры нашему молодому, но очень перспективному дипломату товарищу Громыко. Кстати, о товарище Громыко, заслуживающие доверия люди мне говорили много хорошего. Товарищ Громыко - будущее нашей дипломатии. Так что, товарищ Громыко должен передать президенту Иненю, что мы готовы забыть об их необдуманном поступке в случае пропуска через Проливы наших кораблей. В противном случае мы будем считать Турцию враждебным государством со всеми вытекающими из этого последствиями. Пойдете к Стамбулу на крейсере "Молотов". Очень символично. Можно сказать, что Вячеслав Михайлович в своем стальном воплощении тоже будет с вами.
Корабли, которые должны выйти в Средиземное море, будут сопровождать вас в качестве почетного эскорта. Всю дополнительную информацию для переговоров, находящуюся в настоящий момент под грифом ОВ вы получите в запечатанном пакете уже на борту самолета.
– Сталин посмотрел на Наркома иностранных дел, - Товарищ Молотов, вы должны были подготовить для товарища Громыко все необходимые документы. Приготовили?
В ответ на слова главы государства нарком иностранных дел передал Андрею Андреевичу толстую картонную папку перевязанную белыми тесемками. На этом прием у главы государства был закончен и сотрудники НКВД, разлучив Андрея Андреевича с наркомом, повезли его уже на другой машине на другой аэродром. Он не знал, что когда они с Молотовым вышли, Сталин прошептал, откладывая в сторону так и не раскуренную трубку, - Посмотрим, каков ты в деле, "Мистер НЕТ"!
В последнее время люди, встречавшиеся с Иосифом Виссарионовичем, заметили, что вождь начал меньше курить. То есть, он вертел трубку в руках, набивал ее табаком, но почти никогда не закуривал, в последний момент откладывая ее в пепельницу.
Уже когда самолет поднялся в воздух, командир экипажа подполковник Ольшанский с улыбкой передал Андрей Андреевичу большой пакет из плотной бумаги запечатанный большими сургучными печатями. Этому экипажу уже не раз и не два доводилось отвозить в Крым самых разных людей. Вот и сейчас попутчиком Андрей Андреевича был Борис Михайлович Шапошников. И у него был свой секретный пакет, содержимым которого оказалась толстая книга, обернутая газетой "Правда" от 14 января 1942 года. То ли книгу обернули чтобы не попортить ценный экземпляр, то ли для того чтобы никто не мог прочесть название и автора на обложке.
Вздохнув, товарищ Громыко разорвал плотную бумагу пакета. Внутри оказалась толстая кожаная папка, набитая документами. Первые же лист в папке привел Андрея Андреевича в шок. Это была его биография закачивающаяся смертью в январе 1989 года и полый послужной список. Андрей Андреевич с удивлением узнал, что целых двадцать восемь лет с 1957 по 1985 годы он возглавлял Советский МИД и вел его от победы к победе. И тут же приписка на полях сделанная рукой Сталина, - "Проверить в деле".
Продолжая недоумевать, Андрей Андреевич, вытащил на белый свет еще один листок, который оказался картой южного участка советско-германского фронта с этапами развертывания некоей операции "Полынь". На самой карте красовалась надпись красным карандашом, опять же сделанная сталинской рукой, - "Отдать Иненю, пусть ему по ночам не спится, разбойнику". А еще к карте были приложены несколько листков бумаги с описанием того, что предшествовало столь грандиозным событиям. В начале операции у 17-й полевой армии Гота и 1-й танковой армии Клеста
А вот следующие несколько фотографий повергли Андрей Андреевича в шок. Корабли, пропуска которых надо добиться у турок, несли на своих стеньгах андреевские флаги. По решению Ставки в Средиземное море должен был перейти отряд, состоящий из ракетного крейсера "Москва", Большого противолодочного корабля "Североморск" и двух ракетных фрегатов: "Ярослава Мудрого" и "Сметливого". Кроме того, в состав конвоя входил большой танкер снабжения "Иван Бубнов", и несколько пароходов ЧМП, которые должны были усилить транспортную группировку советских кораблей на линии американских поставок через северные моря. Откинувшись на жесткую спинку сиденья, Андрей Андреевич прислонился к борту, и начал раздумывать, как побыстрее и в полном объеме выполнить поручение товарища Сталина.
Товарищ Громыко сам участвовал в подготовке документов, согласно которым, вскоре США начнут массовые поставки по лендлизу. Пока фашистская Германия почти не обращала внимания на транспорты, везущие из Северной Америки все необходимое для сражающейся страны. Он понимал, что, спохватившись, немцы всеми силами попытаются пресечь поставки, потопить и захватить транспортные суда. Так что было совершенно ясно, что корабли и их команды идут не на курорт, а на войну.
Во время посадки в Воронеже для дозаправки, поступило известие о взятии войсками Крымского фронта города Мелитополь, причем немецкие части отступили в сторону Сталино, что позволяло установить прямое железнодорожное сообщение между Большой Землей и Крымским Оборонительным Районом.
И вот, сутки спустя, Андрей Андреевич стоит в боевой рубке крейсера "Молотов", готовящегося к выходу к Босфору. Их сопровождает почти весь объединенный Черноморский флот, за вычетом линкора "Парижская коммуна" и первого советского авианосца. Андрей Андреевич надеется, что султан... Да нет, тьфу, президент Иненю, впечатлится и положением на фронтах и видом флота, и не будет особо упираться в решении столь важного для нас вопроса.
26 января 1942 года, Утро. станция Краматорск.Майор Сергей Александрович Рагуленко
Вчера вечером нам был зачитан приказ командования. Наша бригада выводится в тыл для пополнения личным составом и проведения капитального ремонта техники. А ведь действительно, "устали" даже наши новенькие БМП и сверхнадежные трофейные вездеходы. В танковом батальоне, так там, вообще, говорят, полный кошмар, ходовая на "тридцать четверках" и "кавэшках" изношена настолько, что техника держится в строю только чудом и неустанной заботой спецов из рембата. Даже надежнейшие Т-72БА2, то есть машины прямо перед нашим приключением прошедшие глубокую модернизацию до уровня Т-90, требуют вдумчивой совместной заботы механика-водителя, и уже упомянутых спецов из рембата. Патроны к АКСУшкам почти закончились, и почти каждый из нас обзавелся, кто трофейным МП-38/40, а кто и советскими ППД или ППШ. На ближней дистанции сгодится, ну, а на дальней и средней работают в основном пулеметы. Этого добра, включая трофеи, у нас навалом. Но, простите товарищи, пистолеты-пулеметы после "лучшего автомата всех времен и народов" - это просто каменный век. Но погуляли мы лихо, интересно, в Рейхе теперь объявят траур как ТОГДА из-за Сталинграда или нет?
Железнодорожная станция Краматорск во время погрузки - просто филиал ада. Начать с того, что технику надо загрузить на платформы, закрепить и замаскировать. В это же самое время на станции разгружается танковая бригада, прибывшая из резерва Ставки. Десять Т-34, тридцать Т-60. Они освобождают платформы и вагоны, мы их занимаем. При этом, нам не надо забывать об опасности авианалетов. Люфтваффе наши летуны раздраконили в хвост и в гриву, но не везде. Геринг перебрасывает потихоньку сюда своих асов, частично из-под Москвы и Ленинграда, а в основном, из Европы.